— Господа сыщики, как вы планируете своё появление на вокзале, в каком виде собираетесь осуществлять акцию задержания? Что думаете о целесообразности совместных действий с железнодорожной полицией и жандармами? — обратился Путилин к подчинённым.
По глазам Ивана Дмитриевича было видно, что он задумал что-то серьёзное и неординарное. Никто не проронил ни слова, давая эту возможность начальнику. И Путилин пояснил суть привлечения железнодорожной полиции и жандармов. Разъяснил Сушко его связующую роль в планируемом взаимодействии с другими службами, а закончил Путилин словами, глянув на карманные часы:
— Вот-вот появится посыльный от железнодорожных. Он привезёт пять мундиров поездных проводников, в которых вам прийдётся работать у поезда и в поезде. Настоящих проводников попридержат жандармы в штатском. Примеряйте и подгоняйте форму под себя.
За окном стояла белая петербургская ночь, когда сыскные разъехались по домам. Сушко спал плохо, разум не желал отдыха, он заставлял Лавра Феликсовича, раз за розом, обдумывать и обыгрывать все возможные ситуации, которые могли возникнуть на вокзале. Лавру Феликсовичу совсем не хотелось повторения предыдущих ошибок, промахов и огрехов. Казалось, в этот раз задействованы все силы, учтены все варианты развития событий, но успокоение и удовлетворение собой так и не приходило. Кое-как дождавшись утра вторника, Сушко поспешил в Сыскную. Путилин уже был на месте, будто бы вообще не уходил. Сушко и Каретников, а с ними ещё три агента, переоделись в проводников, остальные шестеро остались в штатском. Ещё раз разобрали и проверили оружие. Осталось время выпить чая, чтобы взбодриться. По устоявшейся традиции на операции сыскные ходили натощак. И вот Сушко поднялся со стула и рукой подал знак агентам «Пора!». На выходе из Сыскной Путилин проводил своих людей словами:
— С Богом, ребята… С Богом!
Через короткое время пролётки с сыскными отправились в сторону Николаевского вокзала.
Даже утром Николаевский вокзал поражал своими размерами, имперским величием и столичной парадностью не только гостей города, но и самих горожан. По своей грандиозности он нисколько не уступал Балтийскому. Местом для вокзала был избран перекресток Невского проспекта и Лиговского канала. Сооружение монументального здания повлекло за собой создание большой городской площади, в последствии названной Знаменской. Следуя художественным вкусам 1840-1850-х годов, К. А. Тон решил отстроить фасады вокзала в формах ренессанса. Его прототипом послужили ратуши западноевропейских городов. В композицию включалась высокая башня, центрирующая фасад, указывающая на местоположение главного входа и, в то же время, являющаяся часовой башней. Пропорции башни выглядели крайне удачными, и она красиво смотрелась на фоне петербургского неба. Двое ворот позволяли экипажам подъезжать прямо к перронам.
Миновав центральную башню, Сушко и его команда проследовали внутрь вокзала. В корпусе, выходящем на площадь, располагался целый ряд необходимых для пассажиров вокзальных помещений: вестибюль, залы ожидания, кассы, буфеты и вокзальный ресторан.
К пассажирскому зданию вплотную подходили перроны. Впечатляющим новшеством выглядело железное покрытие над концевыми участками железнодорожных путей и примыкающими пассажирскими платформами. Металлические покрытия вокзальных дебаркадеров, появившиеся в Западной Европе и в России в середине века, оказались одним из самых ярких свидетельств успехов строительной техники и строительных возможностей. Обнаженные железные фермы покрытия и неброско оформленные боковые стены, прорезанные широкими арочными окнами, создавали совершенно новый облик интерьера общественного здания, называемого Николаевским вокзалом. Одновременно сочетались строгость и простота. По сторонам дебаркадера располагались кладовые и административные помещения, здесь же находился отдел железнодорожной полиции.
При всей своей объёмистости вокзал оказался полон разнообразного народа. Люди прибывали и убывали, провожающие и встречающие сновали туда-сюда. Шум поездов, гам людских голосов, свистки кондукторов, реплики проводников и багажных рабочих не прекращались ни на миг. И в этой вокзальной суете сложно было не только устоять на одном месте, но и передвигаться в определённом направлении, а найти конкретного пассажира за короткое время и вовсе не представлялось возможным. Но Лавр Феликсович и остальные сыскные знали что, где и кого искать.