— Ваше превосходительство, Сыскная надёжно исполняет свои функции, но не может и не должна заменять собой все остальные полицейские службы. Петербурга. С 1866 года Сыскная призвана осуществлять сугубо уголовный сыск, особенно при тяжких и особо тяжких преступлениях, а сысков остаётся ещё четыре. Опыт последней операции показал, что для успешного задержания особо опасного преступника необходимы совместные действия многих полицейских структур. Без проволочек, бумажной волокиты и бюрократии. Да, за двадцать с лишним лет существования Сыскной преступность увеличилась в десять раз. За это же время увеличилось и население столицы, но процессы движения людских масс никто не контролирует, растёт число беспаспортных и неучётных. В Петербурге свили змеиное гнездо террористы, бомбисты, революционеры, которым рост преступности только на руку. И самое главное, все они имеют к ней непосредственное отношение. Но такой сыск — прямая обязанность жандармов. Я уже давно обращаюсь к вам устно и письменно о нехватке сыскных кадров в нашей полиции. Пока мы не решим эту проблему, будем тормозить с охватом наблюдением контингента обычных и криминальных районов столицы. Одиннадцать сыскных агентов на весь Петербург, не только маловато, а совсем недостаточно будет. И главный момент здесь — низкий уровень жалования. А ведь люди мои каждый раз на смерть идут, получают ранения и не все потом выживают, не все в строй возвращаются. А не будет достойных кадров, не будет и достойной службы. Проекты специальных полицейских школ существуют давно, но воз и ныне там.
Являясь чиновником IV класса, Путилин сам был достоин обращения «ваше превосходительство», но Пётр Николаевич никогда так его не называл. Дурново сразу установил границу главенства и подчинённости, и в этой системе видел Путилина подчинённым, а не коллегой. Пётр Николаевич никак не мог простить Путилину простого происхождения — не дворянин, а туда же, в тайные советники.
Беседы Дурново и Путилина никогда не были длинными, никогда не выходили за рамки службы. Встав из-за стола Пётр Николаевич дал понять, что аудиенция окончена. В два шага Путилин добрался до стола начальника и положил на него прошение на награждение сотрудников, особо отличившихся в деле Леха Туска и связанных с ним операциях Сыскной.
Честь имею, — попрощался с начальником Путилин и, повернувшись через левое плечо, спокойным шагом покинул кабинет Дурново.
На следующий день в «Петербургской газете», основанной политическим обозревателем И. А. Арсеньевым, вышла заметка под названием «Они всегда начеку»:
«Вчера силами жандармского управления на Николаевском вокзале проведена успешная операция по задержанию польского бомбиста Леха Туска, намеревавшегося взорвать поезд «Санкт-Петербург-Москва», в котором первым классом следовали важные политические персоны. Умелое руководство полицейскими нарядами помогло агентам управления нейтрализовать особо опасного преступника ещё до отправления поезда. Нужно отметить, что террорист оказал активное сопротивление, но подготовка и умение жандармов взяли верх. Теперь в Санкт-Петербурге одним революционером меньше. И это значит, что передвигаться по железной дороге стало безопасно».
Ни слова об участии Сыскной, об отваге и профессионализме Сушко и ранении Каретникова при исполнении служебного долга. Кому-то очень нужно было, чтобы уголовник и убийца Туск, о смерти которого, даже не упоминается, стал революционером-террористом. Прав оказался Иван Дмитриевич Путилин — сыск бывает разным. Одни его делают молча и молча достигают результатов, наяву сражаясь с криминалом, другие осуществляют розыск только на бумаге. Однако, в уголовном сыске ещё оставались люди чести и долга, тянувшие лямку службы не за рубль, а за совесть.
Эпилог
В конце весны этого года, через одиннадцать лет знакомства, Сушко расстался с двумя знаковыми в его судьбе людьми. Аким Злобин, сослуживец Лавра Феликсовича ещё по по русско-турецкой войне 1877–1878 гг, человек который привёл его в полицию, ушёл в отставку с должности околоточного. Второй, сделавший из Сушко полицейского — Алексей Иванович Стержнёв, начальник 1-го участка Коломенской части, покинул службу чиновником VII класса и полным кавалером ордена Св. Станислава, но прожил недолго. Через две недели цивильной жизни он умер от тяжёлого и продолжительного приступа грудной жабы. Оба слыли отменными служаками, тащили полицейскую лямку, покуда к этому имелась необходимость. А оказавшись не у дел, тяжело адаптировались к гражданской жизни, в которой снова нужно было искать себя и своё место в ней. Пока они были профессионально востребованы, душа и тело справно выполняли приказы разума, но, оказавшись вне службы, тело начало диктовать свою волю и свои законы.