После дела Цветочника — Лешко Беса. Вяземский и Сушко окончательно сблизились, завязалась крепкая мужская дружба. Взаимный интерес достиг своего апогея — друзья стали часто встречаться у Вяземского, наслаждаться немецкой кухней и непринуждённой беседой. Теперь Ильзе была по-настоящему рада, что у хозяина, наконец, появился надёжный товарищ. Общение с Вяземским изменило характер, манеры и мировоззрение Сушко. Лавр Феликсович избавился от порывистости поступков и сиюминутного суждения о жизни и службе. Сушко с головой ушёл в чтение, благо библиотека Вяземского отличалась обширностью. Сыщика заинтересовали Гоголь, Пушкин и входящий в моду Антон Чехов. Пётр Апполинарьевич основательно владел английским и французским, по его примеру и Сушко занялся немецким, два раза в неделю посещая репетитора. Извечное для обоих «Ну-ну» и «Непременно» звучали всё реже и реже — в них больше не было нужды. За раскрытие дела Беса и гибели Леонтия Шапошникова, а так же за поимку банды налётчиков Митяя Лисина, Лавр Феликсович был награждён орденом Св. Станислава 3-й степени.
По рекомендации шефа к наградам были представлены и другие агенты Сыскной. Клим Каретников тоже получил орден Св. Станислава 3-й степени, а Викентий Румянцев, Анатолий Гаврилов, Илья Прокудин и Семён Малахов, за которым надолго закрепилось шутливое прозвище Молочник, были удостоены медалей «За безусловные отличия при поимке воров и убийц». В благородном порыве наградить и отметить всех участников пережитых событий, Путилин через Департамент вышел с ходатайством на высочайшее рассмотрение возможности перевода Вяземского в следующий чиновничий класс ещё до срока выслуги. Но Дурново на этом документе сделал письменную пометку: «Дворянин без государственных наград возможностей к внеочередному повышению не имеет». Однако, Путилин не успокоился и сам, будучи чиновником высокого ранга, всеми правдами и неправдами добился высочайшей аудиенции. Государь Александр Александрович хорошо помнил Путилина, жалованного одиннадцатью орденами, и высоко ценил его сыскной талант, потому внимательно выслушал просителя. А потом, улыбнувшись, ответил: — Ну уж, если сам Путилин просит, то Романову грех отказать. И на ходатайстве Путилина, игнорируя приписку Дурново, надписал: «За радение спокойствию граждан Отечества и личный вклад в оное, наследный дворянин Вяземский П.А. достоин Св. Анны 3-степени». С 1847 года орденом 3-й степени стали награждать чиновников «за беспорочную 12-летнюю службу в одной должности не ниже 8-го класса». Только император мог наградить отличившегося следующим по старшинству имперским орденом, минуя предыдущий — орден Св. Станислава и 4-ю степень вручаемого. Родовое, наследное дворянство Вяземского и его нынешний чиновничий ранг соответствовали запросам награды. С ней Пётр Апполинарьевич мог рассчитывать на беспрепятственное продвижение по карьерной лестнице — перейти в V класс без положенной выслуги. Высоко оценивая опыт и служебное рвение своего старшего сыскного агента, Путилин предложил Сушко перейти в разряд чиновников по особым поручениям — место четвёртого освободилось, но Лавр Феликсович отказался. За три года он создал и воспитал собственную сыскную команду, расставаться с которой не захотел.
И ещё одно дело Путилин завершил перед уходом из Сыскной. В конце мая по ходатайству градоначальства, на которое, ещё действующий начальник сыскной полиции вышел с соответствующей письменной просьбой, семья Кулика — жена и дочери были взяты в Мариинское училище на полный пансион, как ближайшие родственники полицейского, погибшего при исполнении служебного долга, находящиеся в крайне стеснённых материальных обстоятельствах. Женщина преподавала языки, а дети оставались сыты, одеты, обуты и под присмотром. Иван Дмитриевич всегда выполнял свои обещания. Нет, он нисколько не обелял Кулика, но тот погиб выполняя его служебное задание. И ещё, Путилин сам был отцом, а однозначного ответа, как бы он поступил на месте Кулика, у начальника Сыскной так и не образовалось.
В июне Иван Дмитриевич покинул Петербург и полицейскую службу, в этот раз окончательно. Он поселился в своей усадьбе в Новоладожском уездеСанкт-Петербургской губернии, где всего себя посвятил дому, близким и написанию мемуаров «Сорок лет среди грабителей и убийц». А через четыре года знаменитого российского сыщика не стало. Ноябрь 1893 отметился вспышкой инфлюэнцы, и заразившийся 63-летний Путилин умер от отёка лёгких. Усмешка судьбы — его наставника Карпа Леонтьевича Шерстобитова в этом возрасте отправили на покой, чтобы освободить место Путилину, а после Шерстобитов прожил ещё семь лет. В последний путь — на кладбище при Пчевской церкви Новоладожского уезда Путилина провожала почти вся сыскная полиция столицы.