Саа-Рош поддакнул.
- Дозволен ли мне вопрос, Катарина? - Он пожевал губами, словно сам не до конца уверенный, стоил ли начинать.
Леди Ластрик разрешила. Толстяк был на крючке, она так и видела его, мысленно подсчитывающим золотые дмейры где-нибудь подальше от людских глаз. Хватит ли дасирийцу ума исчезнуть сразу после того, как партия будет разыграна? Женщина сомневалась, но предпочла о том помалкивать. Когда Шиалистана выставят из дворца, рхельский шакал может согнать бессильную злобу на зачинщике. Именно потому Катарина не спешила проявлять враждебность к рхельцу, и уговорила брата не разрывать всякие дела с империей. Женщина была хорошим стратегом, порою, и брат Фиранд говорил, что Катарине должно было родиться мужиком и править таремский флот.
- Тарем всегда был мудростью Дасирии, - бывший советник откровенно лукавил, но леди Ластрик пропускала лживые речи мимо ушей. Саа-Рош любил заходить из самого дальнего далека. - Уверен, что рхельцам не понравиться, если их ставленника выбросят с императорского трона, уж год нагретого шакальим задом.
Бывший советник будто прочел ее мысли. Что ж, не сделай он этого, Катарина начала бы сомневаться, верно ли поступает, связываясь с человеком, которому охота до денег отбила всякий нюх на неприятности.
- Я понимаю, что никто из Ластриков, - он сцапал с подноса сморщенную дольку абрикоса, шустро сунул ее в рот, как вороватый ребенок, и обремененные тяжелыми щеками челюсти заходили ходором, - не станет показывать свою причастность. Но кто после поручиться за мою голову, госпожа? Жрецы в храмах Гартиса нынче цены заламывают втридорога за самое плохонькое лечение, а уж чтоб воротиться из темного царства...
Он многозначительно замолчал, закатывая очи горе.
- Уже торгуешься, советник?
- Торгуюсь, - не стал отпираться он, - чтоб не продешевить. У меня пять жен, восьмеро спиногрызов и столько родни в доме, что негде нужду справить. Если я сгину, они проклянут меня так, что Гартису дурно станет. А мне, светлейшая, не хочется, чтоб меня харсты в зад драли трижды вдень.
- Брат мой, мудрый Фиранд, никогда не был жадным, но всегда слыл чутьем и торгашачим нутром. И он щедро заплатит за хорошую работу. - Нарочно сделав акцент на предпоследнем слове, Катарина промокнула нос платком, продолжив: - Если тебе, Саа-Рош, не по душе наше предложение и наше золото, что ж - разойдемся миром. Только, - она позволила себе злую шутку, - прежде придется отнять тебе язык.
Советник громко закашлялся, подавившись угощением, и Катарина поспешила его успокоить:
- Но ведь мы договорились и Ластрикам нечего переживать, что тайна пойдет по просторам Эрбоса гуляй-полем? Или я ошиблась?
- Нет-нет, светлейшая, - он так торопился, что еда вновь пошла ему не в то горло. Когда Саа-Рош, наконец, заговорил, голос его хрипел, будто в простуде. - Я лишь хотел увериться, что ты, госпожа, не оставишь меня в дураках.
- Сделай, что велено, советник, и получишь пять тысяч дмейров.
Тот чуть не подпрыгнул, живо, - откуда только взялась легкость в ногах! - подскочил к Катарине, бухнулся в ноги, и обцеловал подол платья таремки. Катарина выдержала время, давая дасирийцу унизиться еще больше, после чего вырвала из пальцев Саа-Роша скомканный край юбки.
Бывший советник встал, выискал на подносе полную чашу, - Многоликий так и не прикоснулся ни к еде, ни к питью, - влил в себя уже подостывшее вино, и щенячья покорность поселилась в его мелких глазах.
Катарина тем временем поравнялась с Многоликим, ласково, как ребенка, потрепала его по волосам: меж лохмами, будто обкромсанными самыми тупыми во всем Тареме, ножницами, застряли иголки дасирийских голубых сосен. Как ни настаивала она, мальчишка напрочь отказывался пользоваться услугами придворного цирюльника и портного, оттого и выглядел всего неопрятно. Таремка понимала его опасения - предавший своих братьев, Многоликий был обречен на вечный страх удара из-за угла. Потому-то и боялся всякого, кто мог подступиться к нему достаточно близко, не говоря уж о мастерах бритвы и ножниц.
- Хочешь, чтоб спустил с него жир? - Не открывая глаз, спросил мальчишка.
- Не для того я просила тащить эту свинью в Тарем, - она шепнула это прямо ему в ухо. - Выполнишь еще кое-что для меня, Многоликий?
- Как велишь, моя госпожа.
Видя, что дасирийцу не по душе их перешептывания, леди Ластрик вернулась к гостю. Насморк и резь в глазах были плохими предвестниками начинавшейся простуды. Поняв, что было глупостью вести разговоры здесь, далеко от тепла камина, она решила поторопить разговор.
- Тебе придется поехать в Северные земли, Многоликий отправится с тобою. Я доверяю ему рунный камень-ключ.
Бывший советник исподлобья покосился на мальчишку, определенно недовольный тем, что придется снова терпеть неприятную компанию, но в этот раз ему хватило смекалки промолчать.
- Поедешь в Съёрг, найдешь там храм Эрбата. Я знаю, что раньше кобелек служил знаменам военачальнику первой руки Драту, и хвалился тем, что его бастард. Но чем-то прогневил папашу и был отослан на край Эрбоса с глаз долой.
- Все десирийцы через одного хвалятся, что Дратовы щенки, - неуверенно предупредил Саа-Рош.
- И лишь у одного на морде папашкина длань, - закончила Катарина. - Мне было сказано, что видно три пальца из пяти.
Толстяк закивал, оба его подбородка дружно поддакивали в такт.
- Как отыщешь - делай, что придется, лишь бы заставить его признаться. И не стесняйся просить Многоликого, он и немого разговорит.
- Все исполню как велишь, госпожа.
- Для твоего же блага, советник, не свалять дурака, - погрозила она.
После, кликнув стражу, велела сопроводить гостя в круглый трапезный зал. Когда в саду остались лишь она да Многоликий, мальчишка бросил прикидываться спящим, и, стоило Катарине присесть на скамью, устроился в ее ногах.
- Моя госпожа так добра, - сказал он печально. - Этому борову не мешало бы вспороть брюхо за дерзость.
- Он мне нужен, Многоликий, нужен Тарему. Если хочешь, чтоб входы били крепкими, их нужно как следует удобрить. Чистоплюйство, мой дорогой, нынче роскошь.
- Велика твоя мудрость. - Мальчишка положил голову на колени госпоже. - Будут ли для меня особые указания?
- Проследи, чтоб толстяк не распустил язык. Я очень дорожу секретом и мне не с руки, чтоб кто-то прознал о том раньше срока. Тем более, чтоб весть достигла императорского замка. Когда найдете кобеля Фарилиссы, делай, как сочтешь нужным. Только не калечь, чтоб мог говорить и был при памяти. А теперь ступай. Вам скоро в путь, поешь, как следует и возьми у золотаря сколько тебе нужно на дорогу и прочие мелкие расходы.
Мальчишка молча поднялся и растворился в дверях. Катарина знала, что он не возьмет ни единой лишней монеты. Он был убийцей, а не вором. Кровавой гончей что, взявши след, уже никогда его не бросит, пока не пустит жертве кровь. К тому ж здесь, в Замке на Пике, у бывшего брата Послесвета, было все, чего он желать - Катарина никогда не держала в черном теле тех, кем дорожила и чьими услугами пользовалась. Лишь сытая, обласканная собака никогда не предаст хозяина.
Оставалось одно - уговорить Фиранда взять Яфу в дом Ластриков. Катарина нарочно откладывала разговор, ожидая подходящего момента, но теперь, когда вышло время промедленья, предстояло выдержать всю тяжесть братского гнева.
Глава девятая
- Пекло, как в печи у Гартиса.
Северянин прикрыл ладонью рыжую бороду из пяти косиц, и плюнул на пол. Миэ успела запомнить, что остальные звали его Хромым. Он и правда припадал на правую ногу, что не мешало бородачу бойко идти вперед по каменистой земле. За ним следовали двое, возрастом моложе - один бритый с бородой, заплетенной косами, один светловолосый и кривоносы, Оба вооружились мечами и деревянными щитами обтянутыми кожей. Тот, что носил три косицы, звался Ярос, второй, с кривым носом и гнилыми передними зубами, носил имя Дорф.
За троицей шли Банру и Миэ, за ними - остальные, кого эрл послал разведать путь. Хромому приходилось то и дело покрикивать на деревенских, чтоб не поднимали шум.