Девушка кивнула, но на слова ей не стало сил. Хвала Скальду, они и не требовались. Каждая фергайра по очереди назвала ее сестрой и дала наставление. Толстая Ботта велела никогда не опускать рук, как бы сильно не колотила ее палка богов, задумчивая Тира пожелала оставаться об руку с надеждой, даже если Лассии будет угодно больше не выпускать солнце из его ложа за горизонтом. Фоира наставляла жить без оглядки на зло и добро, и вершить по справедливости, всегда улыбчивая Ниара велела не бросать в тяжкой хвори ни врага, ни друга. Много всего услышала Хани, слова сплелись в единую песню, которую, - девушка знала это, - ей никогда не забыть.
Неужели, больше не будет испытаний, гадала Хани, когда фергайры умолкли. Вереницей, фергайры, - теперь уже ее сестры, - покинули зал. Хани шла за ними не видя пути, думая о том, почему вдруг так изменилось мнение колдуний Севера.
Миновав сплетения коридоров и дверей, Хани, а с нею и фергайры, попали в книжную комнату - пожалуй, единственное место во всей башне, не считая кухни, где ютилось тепло. Стены прятались за массивными полками, такими высокими, что чтобы добраться до верхних стеллажей, требовалась лестница. Центром книжной комнаты служил длинный стол, на котором хватало места и множеству перьев, и пергаментам. Хани заметила рецепты зелий, которые кропотливо переносились в толстые, потрепанные временем тома.
Ее усадили за стол и обработали кровоточащие ладони мазями и бальзамами, а потом обвернули тканевыми лентами, отчего руки будто тоже нарядились в ... перчатки. Боль утихла, пальцы вновь обрели способность сгибаться, хотя Хани чувствовала, что еще не скоро к ним вернется прежняя гибкость.
- Теперь ты можешь задать свои вопросы, - разрешила Ванда. Она села как обычно во главе стола, и, пока устраивалась в кресле, громко сопела и кряхтела. - Только быстро, у нас есть дела важнее.
- Почему? - Хани требовательно посмотрела на нее.
- Потому что мы так решили. Сестры посчитали тебя достойной быть одной из нас.
- Я молода, неопытна, я ношу порченую кровь. - Неуверенная, что говорит то, что следует, Хани запиналась, хватая воздух перед каждым словом. - Неужели во всем Артуме нет никого достойнее?
- Есть, - ответила за Ванду грузная Ботта. Ее маленькие глазки заплыли широкими морщинами, ногти хранили следы зубов. - Более достойные были всегда, даже когда выбирали каждую из нас. Но быть достойным - не значит быть полезным. Для того или иного дела, -чуть подумав, добавила она.
- Чем полезна я? - Втиснулась с новым вопросом Хани, хоть и видела, что фергайра не закончила.
Ботта отнеслась к е нетерпению своей новой сестры со снисходительной усмешкой.
- Я велела им прислушаться к моим словам. - Отозвалась Ванда и зашлась кашлем. Ниара неодобрительно нахмурилась и поинтересовалась, когда она в последний раз принимала настойку. Ванда отмахнулась от нее, не дав ответа. - Ты будешь полезна нам, - продолжала она, как только кашель отступил. - Будешь говорить нам все, что скажут тебе они. Раз твоя порченная кровь вложила в твои уши силу, чтоб слышать голоса предков, значит, так было угодно Скальду.
- Я не получила благословения...
- Ты осталась жива, - оборвала ее Ванда. - Мало ли такого благословения? Снежный мог схоронить тебя в снегах, скормить шарашам, извести болезнями, но ты цела. Много и возвращаются живыми, без благословения, м?
- Да, - согласилась Хани после короткой заминки. На ее памяти в родной деревушки из путешествия длинною в год возвращались только те, кто получал благословение Снежного. Других настигала незавидная учась.
- Ты порченная, - поспешила напомнить Фоира. Она продолжала смотреть на Хани с недоверием и даже отвращением. Может Фоира и смирилась с решением своих сестер, но всем видом давала понять - ничто не в силах заставить ее изменить себе. - Только богам под силу разделить темное и светлое.
Фергайра еще много чего собиралась сказать, это читалось в ее взгляде, но Ванда осадила ее окриком.
- Что я должна делать? - Хани пошевелила пальцами, пытаясь собрать в кулак магию. Не получилось - она едва чувствовала пальцы.
- Ты поедешь с Конунгом к южным границам. Будешь следить за каждым его шагом, и докладывать нам. Станешь тенью за его спиной. Чтоб ни один приказ, слово или команда не прошли мимо твоих ушей.
- Сделаете меня шпионкой? - Неуверенно переспросила Хани.
- Нашими глазами и ушами, - поправила улыбчивая Ниара.
- Но я должна буду доносить, - попыталась возразить Хани.
- Служить своей стране! - Осадила Фоира. - Делать то, для чего тебя избрали и не задавать лишних вопросов.
- На что же еще годна порченая кровь, - скорее самой себе, чем остальным прошептала Хани и грустно улыбнулась. Очередная попытка поймать магию не увенчалась успехом. Какими бы чудодейственными не были бальзамы фергайр, пройдет несколько дней, прежде чем пальцы снова станут достаточно гибкими, чтоб творить колдовство.
- Ты послужишь Северу, - снова заскрипела старая Ванда. - Благодари богов, что все обернулось так. - И хватит разговоров. Тебе нужно поесть, и привести себя в порядок - сегодня ты отправишься с Брайорон и будешь сидеть на военном совете. Будет тебе испытание. - Последние слова утонули в новом приступе кашля.
Ниара подхватила старуху под руки и, как ни пыталась сопротивляться Ванда, увела ее прочь. Оставшись одна, Хани почувствовала себя совсем как в том ледяном бассейне - одинокой и слабой, не способной сопротивляться. Будь ее воля - стала бы мышью, шмыгнула в тень, хоть бы и под самый сырой камень, лишь бы дальше от суровых взглядов. На лицах фергайр читалось презрение, злость, недоумение. Все, что угодно, кроме поддержки и приветливости к новой сестре.
Это было так, если бы она вдруг поняла, что в тех сказках, что рассказывала мать, добро пошло об руку со злом - разочарование. Чудесная башня с огненной звезде в пике стремительно кренилась к низу.
- Пойдем, - позвала фергайра Ида, тощая травница, от которой всегда пахло сушеным листом и полынью. - Поищем тебе одежду. - И, словно предугадав вопрос, добавила: - С этих пор у тебя новый статус, негоже фергайре ходить оборванкой.
Дальше время потекло вязко, словно долгая переправа по затянутому туманом озеру. Хани не задумываясь съела все, что ей дали, проглатывая кусок за куском почти не разжевывая. Нужно есть, так сказала Ванда, нужно пополнять силы, даже если утроба протестует и, того и гляди, вернет все обратно. Потом, пока меняли повязки и наносили новые мази, Хани снова вымыли, досуха вытерли волосы и заплели их новыми косами. Несколько новых амулетов появились в них - белозолотая ракушка, тонкая, точно игла, костяная фигурка росомахи. И три полумесяца черненого серебра, всякой формы и размера - знак того, что она может призывать духов-защитников. Горькая ирония - в Яркию она вернется уже как фергайра, колдунья Белого шпиля, и никто не посмеет обозвать ее беглянкой.
Воспоминание о деревне и ее жителях, вызвало мелкую дрожь, а вслед за нею - образы, которые пробудило в ней зелье фергайр. Колдуньи глядели ее глазами, видели, что сталось точно так, как видела это она. Но те образы, в которых был Арэн и бронзовокожий жрец, и красивая таремка - чем были они и зачем пришли?
Тем временем, когда все волосы собрались косами, ей принесли другую одежду. Точь-в-точь такую мантию, как была до того, только чистую, а не в россыпи кровавых капель. К мантии дали пояс из тяжелых серебряных гривн, тунику меха северной белки и обувь - сапоги тонкой кожи, подбитые овчиной. Подарили ей и роскошную шубу, скроенную из мягчайших шкур бельков - белоснежный мех не чернился ни одним пятном, ласкал пальцы и взор. Роскошная вещь, цены которой не было.
Со словами: "Остальное купишь сама", фергайра вручила Хани увесистый кошелек.
- Скажи, почтенная Бордика, - отважилась Хани на вопрос, теребя тонкие звенья цепей, которыми пояс удерживался на ее талии, - гостит ли в Белом шпиле кто-нибудь?
Фергайра Бордика сопровождала Хани до самого выхода. Она же помогала ей одеваться, но с того времени с ее губ не сорвалось ни звука. Впрочем, взгляд женщины не выражал ненависти, как и любви. Она глядела так, словно наряжала лентами ель к сегодняшней Ночи талого снега.