И магам, и всадникам уже бессмысленно вмешиваться. Ни у одного из них нет столь же устрашающей репутации, никто не может заявить, что он сильнее Алого, да так, чтобы ему поверили. Маги знают, что бесполезно пугать нападающих иллюзиями, им приходится сосредоточиться на том, чтобы вывести из строя Конта. Но и это не так уж просто. Арвент довел до совершенства не только владение иллюзиями, что позволяет ему сбить с толку противника, он изрядно натренировался в создании фантазийных существ. Противники уже знают, что любая из атакующих иллюзий может оказаться настоящим монстром, но от этого знания легче не становится. Увлекся Арвент и магией погоды. Шторма он обычно создавал основательные, настоящие, ему только дай время на подготовку. Сражаться против таких бывает непросто. И, разумеется, Арвент никогда не забывал пополнять арсенал прочих приемов, используемых от случая к случаю.
Теперь Арвента Конта обожали и боялись одновременно. Даже старые мастера отзывались очень высоко о его стиле, одновременно ярком, необычном, и вместе с тем академически правильном. Все, что он делал, являлось настоящим образцом магического искусства, его ставили в пример, молодежь пыталась подражать ему. Но те, кому предстояло сойтись с ним в битве, холодели он ужаса, понимая, что надежной стратегии борьбы с Алым Всадником до сих пор не придумано.
Арвентом восхищались зрители, в особенности дамы, склонные ко всему яркому. Когда Всадник выходил на поле, над ним всегда кружилась целая стая мгновенных посланцев. Арвент предпочитал работать в нападении, пронестись по полю в алом плаще, создать собственный сценарий битвы, где никто ничего не может ему противопоставить. И пусть даже рискованные атаки Конта не всегда приносили ему победу, но великолепное зрелище было обеспечено.
Время от времени кто-нибудь говорил ему о безрассудстве, о том, что более осмотрительные действия чаще обеспечивали бы его гарантированной победой, но Арвент, усмехаясь, вспоминал те времена, когда его считали самым осторожным и дисциплинированным из всех юных командных помощников. «Я уже был рассудительным, – говорил он. – Теперь могу позволить себе побыть безрассудным».
Немного расстраивал Арвента тот факт, что ему до сих пор требовались заученные жесты, чтобы сосредоточиться. Хотелось уже начать обходиться без них, тогда бы его стиль стал по-настоящему высоким. Но это было не так уж страшно: все равно силе его воображения мало кто мог что-то всерьез противопоставить. А еще некоторое раздражение вызывал тот факт, что пока не удавалось победить в соревнованиях по итогам года.
В тот год, когда он заработал свое прозвище, у него появился и реальный шанс выбраться вперед. Арвент взялся так рьяно, что на некоторое время стал первым по очкам. Но потом спохватились команды, старые признанные мастера, привыкшие оспаривать это почетное место друг у друга и не готовые отдавать его какому-то юнцу. Ближе к весне в мире уже творился хаос. Наплевав на условия контрактов, маги принялись сражаться, как безумные, требовали от всадников атаковать все новые крепости, порой сами платили выкуп за плененных магов-противников, лишь бы иметь возможность продолжать с ними драться. Словом, стать первым Арвенту не удалось. Он даже финальные состязания пропустил, уже понимая, что с его отставанием на верхнюю позицию не выбраться. А сражаться за то, чтобы стать не первым, он не видел особого смысла.
Нынче он провел еще один отличный год, ухитрившись заключить сразу несколько контрактов. Он выходил против магов-одиночек, быстренько отвоевывал у них несколько крепостей, а мага брал в плен, обеспечивая таким образом безопасность своего заказчика, после чего принимался за следующую территорию. Такой фокус не прошел бы, не веди всадники войну по правилам, но противники всегда честно дожидались назначенных «свиданий». И теперь Арвент имел такую репутацию, которая позволяла ему дожидаться заключения контракта прямо у себя дома.
– Кто это? – привычно спросил Арвент посланника, степенно складывающего крылья на окне.
– Каннит, властитель Аса, – назвался тот.
– Что предложишь? – небрежно поинтересовался Арвент, закидывая ногу на ногу.
– Ты ведь предпочитаешь наступать? Мне нужны все береговые крепости Танна.
Арвент даже присвистнул, когда вспомнил карту. Танн располагался на обширном полуострове, причем граничил только с Асом. Если Ас займет побережье, Танн окажется в кольце. Это сделает его полностью зависимым. Впрочем, на берегу стоит и столица – Таннвал, так что после того, как Алый Всадник вихрем промчится вдоль побережья, Танн попросту перестанет существовать как самостоятельная территория. Но эта ситуация интересовала Арвента лишь с одной стороны: такое положение вещей должно было вызвать беспрецедентное сопротивление со стороны Танна. И это делало предстоящий год еще более интересным.
– Откуда начнем? – только и спросил он.
– С этой стороны, – ответил посланец. – Я уже начал стягивать сюда войска. Отсюда – и до столицы.
Арвент кивнул. Удачно, даже ехать далеко не придется. Собственно, Ас начинается буквально за городской стеной. Даже поля, распахиваемые Гессом, на самом деле принадлежат Асу, но последний никогда не решался намекнуть магам, что они используют чужие земли. А вот столица, Асвал, лежит на другом краю, если двигаться по морю, то аккурат за полуостровом, на котором расположился Танн. Путь по берегу от Гесса до Аса полностью проходит по территории Танна.
– Отлично, – кивнул Арвент. – Сколько платишь?
***
Во входную дверь кто-то несмело стукнул, и Крайт высунулся из окна. Ну, конечно же, Лоя! Хрупкая светловолосая девушка стояла в нескольких шагах от него, держа в руках корзинку, накрытую полотенцем.
– Привет! – улыбнулся Крайт. – Заходи, там не заперто.
Девушка неуверенно заулыбалась в ответ и потянула дверь на себя. Крайт бросился ей навстречу.
Это был совсем новый, толком еще необжитый дом. Да Крайт особенно и не забивал себе голову этим. Бросил соломенный тюфяк на втором этаже, в том закутке, который назначил спальней, а здесь, внизу, поставил столик и несколько кресел на случай, если кто-нибудь зайдет в гости. До всего остального пока руки не доходили.
– Мы тут с мамой пирожки пекли, – смущаясь, начала Лоя. – И я подумала, что…
– Здорово! – обрадовался Крайт. – Заходи. Давай что-нибудь заварим. Я привез из Вентойна совершенно особенные травы. Будешь?
Лоя просияла и прошла в помещение, которое сейчас служило одновременно и кухней, и гостиной, и даже прихожей. Поставила на столик свою корзинку, села в кресло, сияя и смущаясь одновременно. Любой на месте Крайта заметил бы яркий румянец на ее щеках, блеск в глазах, обратил бы внимание на то, сколь часто она приносит такую вот корзинку, ссылаясь на то, что они пекли, и вот осталось. Но Крайт не замечал ничего.
Если бы ему сказали о том, что он боится привязанности, он бы очень удивился. Чего тут бояться? Он не боялся выходить в одиночку против целой команды, не устрашился северных ледяных степей, он никогда не боялся рисковать и совать голову в самое пекло, так чего же ему бояться теперь? Но если бы он хорошо подумал, то понял бы, что образ старика, продавшего его первому встречному магу, засел в его душе слишком глубоко. Его решимости хватало лишь на то, чтобы вежливо улыбаться людям. Но вот чтобы раскрыться им…
Лоя появилась в его жизни внезапно. Кто его знает, откуда она взялась. Просто пришла однажды с этой же самой корзинкой и робко предложила угощаться. В ту пору Крайта многие начинали узнавать в лицо, и он даже не удивился, хоть и был польщен. Вот она какая, известность.
А потом она зачастила в гости. Краснея, сообщала, что они с мамой пекли что-то, и ей вдруг подумалось, что не мешало бы угостить… Крайт всегда охотно принимал это угощение. Его до сих пор легко было соблазнить вкусной едой, а стряпня Лои порой превосходила его самые смелые представления о вкусном. Он всегда приглашал ее в дом, угощал отварами трав, привезенных из дальних краев, и рассказами о своих сражениях. Он не задумывался, почему она приходит сюда, почему слушает, он был совершенно уверен, что ею движет одно только любопытство. А она сидела, кивала, умиленно наблюдала за тем, как он уплетает ее пирожки, и отчаянно краснела.