А у всадника такого грозного, чуть кровь стылая в жилах не забурлила. Напугать хотел, что-бы больше на глаза не попадалась, да сам напугался как глазёнки её жалостливые увидел, губы её пухлые дрожащие. Упится этими губами вдруг захотелось, да не моглось, нельзя было губить такую невинную. Да мог бы поболе напугать, пригрозить, да не смог бы отпустить от этого дуба...
-Нет назад дороги Святополк, меня в деревне ведьмой кличут, а ведь отец мой священник, лучше будет, если я не вернусь. Главное душа у тебя ещё есть, а сердце вернуть можно.
-Упрямая, как коза- вздохнув произнёс всадник, та на него сердито глянула.
-Ко мне Велена приходила, ей тот волк служит, про которого ты меня предупреждал, но кажется не по своей воле.
Громыхнув латами он снова повернулся, читалось удивление или даже изумление:
-Велена? К тебе? Я не видал её с тех самых пор, думал уж померла давно, всё могилу её искал.
-А раз она жива, ты знаешь как отыскать её?
-Что я знаю, а что нет, тебе знать точно уж нечего. - грубо произнес человек в маске. Содрав с себя мантию, укрыл девушку от ночного холода. - Спи давай! Утро вечера мудренее.
9. На краю утёса
За ночь, несколько раз, Настасья вздрагивала и вскрикивала от ужасных снов и холода, но широкая черствая ладонь на плече убаюкивала заново.
Чуть раскрасневшись, заря осветила край утёса. Глаза ломило от не спокойной ночи, жутко хотелось есть. Всадника рядом неоказалось.
-Неужто бросил?
Но тут показалась тёмная фигура человека с стороны леса, да в руках молодой петушок перепелки. Кинул он тушку у потухшего костра:
-Сумеешь разделать?
-От чего-ж не сумею?- приняла вызов Настасья, и принялась за работу не протерев глаз, а "охотник" заново завел потухший костёр...
Жареное мясо было вкусное, хоть и не сдобреное вовсе.
-"Не ест, видать не нуждается. Нежить ведь".- подумывала девушка искоса поглядывая на Всадника, жадно впиваясь в маленькую ножку. -"Только ночь заночевала под небом, а уж одичала"...
Он делал вид, что не смотрит на очаровательно чавкавшую девку. Всё подглядывал из-под маски и где-то внутри давил улыбку.
-Куда дальше пойдёшь? - Спросил Всадник, дождавшись окончания трапезы.
-Как куда? За тобой. Будем с Веленой справляться. Ты же должен знать что делать?
-Значит не собираешься отступать?... Эх, знал бы я... Не в книжках не написано, не в пророчестве не сказано, что делать. Знает только она...
-Верно! В книжках и надо искать! Даже если про нас там не слова, то наверняка есть что нибудь похожее, а я как раз читать могу сноровисто, меня батюшка учил.
- Где же найдёшь такие книги?
- В город надобно, там читальни... Вот только тебе нельзя там показываться, в таких-то латах, да и не нашенские они, вовсе не богатырские. Весь народ в городе распугаешь. Почему Велена тебе не какой другой, а такой облик наколдовала?
- В дальних странах ходят множество легенд о всадниках, все они приходят по души и служат дьявольщине, покуда не искупят свои грехи. Это мне один берендей сказывал. Думаю эти доспехи пренадлежали кому -то ещё до меня.
- Ох... Берендей?!.. А конь? Он раньше тоже был обычным, живым, как ты?
- Нет, то не конь. То божество войны и побед, Сварожичем его кликали. Я к нему представлен. Велена и над ним умудрилась власть взять, силы полной лишить. Что уж о его силе говорить, если он дал себя оседлать. Сейчас уж к таким божкам редко кто приходит на поклон, силу негде брать.
- Да как -же это? Бог - то один, не могу я в это поверить...
- Бог - то один, а божонков всяких полным полно, вот не знай теперь, али то боженок он, али то чертёнок, но одно тебе точно скажу: Ты если крест православный к нему прислонешь, то место вспыхнет огнём и шрам оставит, но и копытцем, что есть мочи зарядит, не промахнется. - Жеребец недовольно ржанул и вскинул голову, точно слыша все разговоры...
-А ты вправду любил Велену? Расскажи как было, мож вспомнишь что?
-Я тогда совсем молод был...- начал рассказ, тёмный Всадник. - Ходили мы на гулянки, как это в любом селе бывает, через костёр прыгали, с девками под ручку ходили, пока родичи не видять целовались да миловались. Велена была не родная своему пьянице отцу, тот подкову -то сковать не мог. Ему подкинули её на порог. Говорят он её и растил -то не как дочь, а как девку из подворотни. А она красавицей была, не назвать её миловидной, та как царица была статная. По началу она с нами гуляла, приглянулась мне. А как отец помер, она из дому не ногой. Я и начал к ней клинья подбивать, уж больно заворожила змея. Но отец мой, купец. Строгий был, не слова поперек, запретил и думать о ней, да не больно мне надо было. Послушался я отца, перестал к ней похаживать. А она меня в лесу встретила, зкружила голову и отдалась без стыда. Не скажу, что я не хотел, напротив, кто же устоит? С тех пор не мог мимо дома её пройти, как канатом тянуло. А приду, она мне душу терзает, всё поит меня отварами дурящими, да окуривает дымами. Как ставленник становился. Не помню уж всего, но понял я, что она ведьма. А как засватали невесту, она и её речи лишила, и мучила через меня. Не помню как, но приходил я несчастную подушкой душить по ночам, а та и сказать не могла никому. Как старалась она свадьбу расстроить, что вытворяла, тогда уж и пол деревни поняли, что нечистивка она. Так и удалось. А я думал вот повенчаюсь и как рукой всю ворожбу снимет, да так и должно было быть, но не состоялось. Помню смерть свою, как сам же свое сердце ей отдал и как пусто в груди стало.