ВСАДНИК В НОЧИ
____________________________________
ПОВЕСТЬ
А летом, после заката, в светлые, чистые сумерки из соседних дворов на эту сгорбившуюся городскую улочку выходили женщины и садились у своих дверей. Грызли семечки, пили чай, рассказывали смешное, судачили. Когда становилось совсем темно, входили во дворы по двое-трое, намеренно громко переговариваясь, чтобы распугать маленьких серых грызунов на своем пути — в этих двориках, которые своей площадью вполне могли сойти за большие комнаты, не переводились мыши — шустрые, удивительно прожорливые, с хищными, воспаленными глазками, они не дохли ни от каких химикатов. А сын доктора, двадцатипятилетний балбес Гасым даже купил воздушку, и со своей веранды на втором этаже часами высматривал изредка перебегавших через дворик мышей, стрелял в них азартно, весело, с удовольствием, хотя редко попадал. Мыши, в которых все же удавалось Гасыму попасть, тонко, истерически визжа, ускакивали в свои норы, в немыслимые щели, каких, тут было множество, ускакивали, жалким писком проклиная балбеса Гасыма с его воздушной.
И в этот сумеречный час на улице, забытой прохожими, играли дети — девочка и три мальчика:
На златом крыльце сидели
Конюх, повар,
Король, королевич,
Сапожник, портной...
Кто ты такой?
Тараторила девочка считалку, вовсе не вникая в суть ее слов, и тоненькая рука ее на миг останавливалась, указывая на длинноволосого мальчика в ярких, по колена штанишках.
— Король! Я — король! — исступленно кричал мальчик, давая выход еще далеко не осознанному чувству поглощавшего его первенства, тщеславию, тревожащему его честолюбивую натуру, что не видя пока другого выхода, находило выход в крике.
— Я — король! — кричал он на всю улочку, тревожа спокойную, дремоту летних сумерек.
А мать у двери говорила строго:
— Перестань кричать! Сейчас же перестань!
И рука девочки, выпалившей одним духом безобидную считалку, рука с грязными разводами под ногтями завороженно застывала в воздухе, словно испуганная этой исступленной страстью, неожиданно исторгнутой из хрупкого тела.
— Я — король!
В комнату, нахально заблистав, просунулась лысая голова с оттопыренными ушами.
— Зохраб Балаевич, там привезли...
— Сейчас! — он тут же выскочил из-за стола, обаятельно, сердечно улыбнулся посетителю. — Боюсь, что задержу вас. Неотложные дела. Придется вам в другой раз... Извините. — И, выждав, пока посетитель уйдет, стремительно вышел из кабинета.
Ушастый помощник ждал в коридоре. Завидев выходящего из кабинета Зохраба, он с испуганной поспешностью прижался к стене, пропуская Зохраба вперед, и засеменил рядом, стараясь приноровиться к его шагу. Они шли извилистым, узким, полутемным коридорчиком, и помощник негромко, почтительно сообщал:
— Как договорились, шеф, — он знал, что Зохрабу нравилось такое обращение. — Я все у них проверил, шеф. Можете не беспокоиться. Накладные в полном порядке. Вам только подписать осталось. Сверх — сорок, метр на метр...
— Что так мало? — недовольно обронил Зохраб.
— Больше у них не оказалось, — виновато произнес помощник. — Но кожа прочная, качественная, сам убедился. Хотя, конечно, плохо, что такая маленькая партия товара...
— Где они?
В коридоре царил запах кожи и мануфактуры, несколько приглушенный запахом дуста.
— В маленьком дворике, — запоздало ответил помощник, и тут же обжегся об рассерженный взгляд Зохраба.
Они вышли в ослепительно яркий после полутьмы коридора дворик, почти все пространство которого занимал грузовик с прикрытым верхом. Зохраб за руку поздоровался с тремя небритыми, хмурыми на вид мужчинами, стоявшими возле грузовика.
— Ну как? — спросил он.
— Все в порядке, — сказал один из мужчин и кивнул на помощника Зохраба. — Вот он уже проверял...
— Все в порядке, кроме того, что товару кот наплакал, — оборвал его Зохраб. — А значит, нечего и говорить о порядке.
— Тут уж мы ни причем, — отозвался второй мужчина. — Дали, сколько могли. Больше нет.
— Сдайте товар Гашиму. Вот он вырос из-под земли. Давайте подпишу, — сказал Зохраб.
Во дворе неожиданно появилась — словно, и на самом деле, из-под земли возникла — тяжелая фигура пузатого Гашима. Он с готовностью поймал, будто проглотил, последние слова Зохраба.
— Будет сделано, шеф, — сказал Гашим.
— Расчет, как всегда, наличными, — напомнил один из приехавших на грузовике.
— Гашим, рассчитываешься из кассы, — бросил Зохраб.
— Через пятнадцать минут ждут на главном складе, — почти шепотом предупредил помощник.