"Надо же, как повезло, — подумал Четвёртый. — Ерунда какая-то. Даже не пришлось вытаскивать косу".
Подождав, пока пространственная рана не затянется окончательно, Смерть развернулся и подъехал к остальным всадникам.
— Мне вот какая мысль в голову пришла: мы тут уже тысячи лет разную мерзость истребляем — а что если наша боевая магия и на людей как-то влияет? Что если им там приходится расхлёбывать отголоски наших сражений? Всё-таки Земля — рукой подать...
Все задумались. Кони понурили головы.
— Да ну тебя, скажешь тоже. — Война переглянулся со своим задумчивым битюгом и легонько шлёпнул его ладонью по шее. Конь облегчённо мотнул головой и затрусил по орбите. Тощая кобыла Голода и пышущий жаром жеребец Чумы последовали за ним.
— Такого просто не может быть! — воскликнул, обернувшись на скаку, Чума. — Ну зацепит краешком, и что? С кем им там сражаться, ты подумал? Еда — на каждом шагу, вся планета разными деликатесами набита. А болеть и тем более умирать — прикинь, сколько времени им этому учиться пришлось бы. Да и зачем? Не суши голову, приятель!
Смерть с сомнением поглядел на висящий в пустоте голубой шар с разводами, поскрёб костяной затылок и пустился догонять товарищей.
В одной упряжке
— Эй, вы чего?! — Чума с отвалившейся челюстью ткнул пальцем в круп своего коня.
Тот изо всех сил хлестнул его по руке хвостом, всхрапнул и припустил ещё ожесточённее. Мышцы под белой кожей работали, как поршни. На скаку конь чуть повернул голову, скосил глаза — и простодушного Всадника передёрнуло. Подобный взгляд, полыхающий яростью так, что язычки вырывались наружу, он видел только один раз, у Смерти — после досадного прокола с всадниками с Марса. Ни один из наездников на треножниках не пережил брудершафта с молодым Чумой.
Смерть в это время прикрыл плащом мальчика, держащего поводья, защищая его от встречного ветра.
— Не знаю, что это на них нашло, — пробормотал он вполголоса. — Ну не может быть, чтобы это из-за того, что их в повозку впрягли... Подумаешь, какая-то тысчонка километров, к тому же по воздуху! Ради добрососедских отношений с дружеств...
Клац! Зубы Смерти лязгнули так, что челюсть чуть не вылетела. Рыжий конь взвился на дыбы, с негодованием сверкнул глазами в сторону своего Всадника и рванул изо всех сил. Остальные, включая худющую клячу Голода, присоединились к нему. Воздух вокруг коней стал нагреваться от трения и вскоре раскалился так, что начал потрескивать. По земле, с каждой секундой расширяясь, поползла отчётливая горелая полоса.
— Ужас какой! — прокричал сквозь гул ветра Голод, зябко кутаясь в свои лохмотья. — А если бы это было на самом деле? Фаэтончик, золотко, выруби на... к... пожалуйста, режим имитации! Вспомни, как я тебе рассказывал!
— А я... Я с самого начала не понял, как этот режим включается! — плаксиво провыл Фаэтон. — И вообще, я папе Гелиосу расскажу, что вы меня обманули! — заверещал он.
Если бы у людей сейчас не было другого занятия, они с удовольствием завели бы долгие религиозные споры по поводу того, кто это так виртуозно ругается наверху.
Но людям было не до того.
Собутыльник
Вечеринка по случаю очередного столетия Конной Школы явно удалась. Неимоверное количество всякой всячины было съедено, выпито, разбито, подожжено и выброшено в мировую бездну. Даже преподаватели, строгие и неприступные педанты, под конец празднества расслабились и устроили гонки на студентах.
Всадники Апокалипсиса чувствовали себя счастливыми как никогда. Особенно они радовались тому, что вечеринка закончилась, и можно отдохнуть от пьяных сокурсников. Один лишь Война, молодой широкоплечий парень, вяло плетущийся за спинами товарищей, ощущал добрую дюжину дискомфортов — от психологического до желудочного. Он относительно недавно присоединился к троице старших Всадников, и ему было ужасно неудобно за своё поведение на вечеринке. Ну, допустим, напился до поросячьего визгу — ладно, все напились. То, что пара каких-то хихикающих воительниц заплела его светлые и длинные, до самого пояса, волосы в две косы разной толщины, — ерунда, расплету. Или голову помою — сами распустятся. А вот то, что с одной из студенток, рослой фигуристой девахой, Всадник спьяну поменялся одеждой, — это уже хуже. Девушке что — многие северянки щеголяют в кожаных штанах и куртках, а вот ему как быть — с этим огромным лифом, украшенным двумя кокетливыми бляшками, и юбкой, не прикрывающей даже коленок?