Хреново-то как... Война прикрыл глаза и тихо заскулил. В дорожном мешке, притороченном к седлу, слабо булькнуло. Всадник открыл один глаз, запустил руку в горловину мешка и вытащил едва начатую бутыль пива. Откуда она взялась, Война не помнил, но его это и не интересовало. За мутным стеклом сейчас плескалось настоящее спасение, и юноша был твёрдо намерен спастись. И спасти товарищей.
— Г-господа... — позвал он осипшим голосом. — Минутку внимания, пожалуйста...
Гнедой жеребец Жертвоприношения презрительно крутнул хвостом. У его наездника хвоста не было, поэтому он просто промолчал. Сердобольный Смерть торопливо оглянулся, склонил голову набок со смешанным чувством сострадания и досады, а затем опять отвернулся.
— Чего тебе, милая? — участливо поинтересовался Голод.
Его кобыла громко хрюкнула в сторону. Война стиснул зубы и решил не обращать внимания на подначки.
— Выпейте со мной, я угощаю! — заискивающе потряс он бутылкой.
Жертвоприношение скривился ещё сильнее, Смерть зевнул.
— А закусить? — вдруг заинтересовался Голод. В глубоко запавших глазах читалось настоящее вожделение.
Война пожал плечами и опять полез в мешок. На свет показался большой шмат кабаньей ноги, изрядно попахивающий — и не только специями. К нему прилипло множество крошек разного цвета и размера, некоторые вроде бы даже шевелились. Смерть и Жертвоприношение переглянулись и дружно замотали головами. Голод с сожалением вздохнул и отвёл протянутый окорок пальцем в сторону.
— Дорогуша, если ты и дальше будешь так готовить, тебя никто замуж не возьмёт.
В чёрных провалах глаз Смерти уже плясали весёлые огоньки. Война покраснел так, что стал похож на редиску.
— Послушайте, мне просто нужно с кем-то выпить, — взмолился он. — Неужели никто из вас мне не может составить компанию?
— Не-а, — ответил честный до тошноты Жертвоприношение. — После вина столетней выдержки догоняться каким-то ершом... Фу.
Война в отчаянии схватил злосчастную бутылку за горлышко и размахнулся, собираясь швырнуть её вниз.
— Стой! — схватил его за руку Смерть. — Чего ты мучаешься? Слетай по-быстрому вниз и найди себе собутыльника.
Юноша бросил на него благодарный взгляд, отсалютовал бутылкой и лихо вошёл в штопор, трепеща краями задубевшей на ветру юбки.
— Парит наш орёл! — восхитился позади него Голод. — Коллеги, музыкальное сопровождение, с третьей цифры — и-и-и...
— Там, та-да-да-а-ай-дам, там, та-да-да-а-ай-дам, — раздались в небе первые такты величественной мелодии. Даже Жертвоприношение, с лица которого обычно не сходило кислое выражение, присоединился к друзьям и самозабвенно выводил басовую партию.
Внизу была зима. На заледенелом мысе копошилось несколько чёрных точек. Когда Война спустился ещё ниже, то увидел, что это были два отряда воинов, отчаянно дравшихся между собой. Впрочем, отрядами к тому времени их можно было назвать с большой натяжкой: от одного осталось три человека, от другого и вовсе один. Здоровенный рыжий воин, получивший несколько лёгких ран, усердно отмахивался топором от наседавших противников, но те медленно оттесняли его к краю обрыва. На волнах у берега мерно колыхался корабль с изваянием дракона на носу, невдалеке у края леса догорала какая-то развалюха. Жители окрестных избушек бегали вокруг неё и пытались затушить огонь. На глазах Войны от толпы местных отделились несколько кряжистых фигурок, вооружённых кольями, и со всех ног помчались к берегу. По всему выходило, что пирату осталось жить самое большее минуту: топор уже еле поднимался в воздух.
Рыжий жеребец Войны спикировал сзади на здоровяка и схватил его зубами за ворот. Всадник перегнулся через шею коня, ухватил воина за плечо, и обмякшее тело общим мощным рывком было заброшено на спину жеребца. Летучий конь придушенно крякнул и стал набирать высоту, оставив внизу кучку ошарашенных зрителей.