– Азитзин! Азитзин! – окликнул его Улдин и побежал следом.
– Как меня зовут, зар? Мое имя?
– Я забыл…
– Как меня зовут?
– Э-э… Керл?
– Карл!
– Сех! Карл!
– Зови меня по имени, и я буду за тебя драться. Будешь называть меня этой чертовой кличкой, и я найду способ быстро умереть. С кем я буду драться?
– С одним псом, помеченным заром Крейей. А потом, если ты его убьешь, с рабом зара Херфила.
– Как меня зовут?
– Тебя зовут Карл.
На бой его вели с почестями. Впереди шел Ускел, он нес штандарт с позолоченными черепами, Хзаэр шел позади и выдувал из своего длинного витого рога воинственные звуки, которые эхом разносились по освещенным кострами улицам. Шесть воинов с обнаженными мечами шли по бокам от Карла. Барлас – лучник, Эфгул – косматый варвар в шлеме с собачьим забралом и еще четверо – Фагул Однорукий, Диормак, Лир и Сакондор.
Карлу стали известны имена курганцев, потому что они назвали ему их. Поочередно, перед тем как вывести его на бой, варвары подходили к Карлу, прикладывали правую ладонь к сердцу и, склонив голову, называли свое имя.
Карл понимал, что это никакие не почести. Для варваров он оставался меченым ничтожеством. Но они сознавали, что ему предстоит сыграть важную роль в судьбе их отряда. Варвары называли Карлу свои имена, и в этом было что-то магическое. Они наделяли его силой, произнося имена и приложив руку к сердцу. Курганцы передавали ему свою силу.
Карла провели к заброшенному зданию, которое когда-то служило скобяной лавкой или кузницей. Внутри дома была длинная каменная ванна, нагретая и наполненная водой с маслами. От воды поднимался пар и аромат имбиря и бальзама.
Ускел и Эфгул заставили Карла раздеться и залезть в горячую воду. Несколько раз его окунали в ванну и удерживали под водой. Когда Карл, наконец, кашляя, выбрался из ванной, его тело было чистым, а кожа нежной и скользкой от масла.
Обнаженный Карл стоял на полу. Барлас зачесал гребнем его волосы назад и завязал в хвост на затылке. Лир побрил его пугающе острым ножом. А затем Хзаер осыпал его синим порошком, покрыв им голову, плечи и грудь Карла, и нанес черную краску ему на веки.
Теперь у Карла была синяя кожа, а яркие глаза сверкали из угольно-черных глазниц.
Курганцы дали ему коричневые кожаные штаны, тяжелые черные сапоги и железные набедренные пластины, затем последовали бриджи из металлической сетки на широком ремне с массивной бляхой с выгравированной на ней змеей. Хзаер и Барлас обернули руки Карла кожаными лентами, которые продевались между пальцами и крепились на кисти.
Ускел принес щиток из черного металла и привязал его к левому плечу Карла.
Курганцы отступили назад. Из сумрака появились Скаркитах и Улдин. Казалось, рабовладелец, облаченный в шкуру белого медведя, излучает свет. На его толстой шее поблескивал синим светом золотой амулет, на приподнятой левой руке сидел старый одноглазый ворон. Зар Улдин нес черный железный шлем с короткими закрученными рогами.
После смерти Саботая, испугавшись дурного знака, Улдин обратился к обладающему колдовской силой рабовладельцу. Зар, конечно же, заплатил Скаркитаху, ведь тот не принадлежал ни к одному отряду.
Скаркитах не прыгал и не верещал заклинания. Не потрясал, как все шаманы, бусами и амулетами. Он посмотрел Карлу прямо в глаза и медленно, низким голосом произнес черное благословение. Слов Карл разобрать не мог, но в этом не было нужды. От каждого произнесенного Скаркитахом слога кожа у Карла покрывалась мурашками. Старый ворон кивал головой, приседал и щелкал огромным клювом. Затем Скаркитах поднял свой амулет, и Карл вынужден был смотреть на яркие синие камни, вставленные в зрачок увитого змеями глаза. Камни мерцали и переливались в отсветах лампад.
– Теперь Чар правит тобой. Он завладел тобой сильнее, чем ты можешь себе представить. Позволь ему сегодня вечером направлять твою руку.
Карл молчал.
– Ты будешь драться? – спросил Улдин.
– Я буду драться, – не задумываясь, ответил Карл.
– Или ты дерешься честно, или вообще не дерешься, – сказал Улдин.
Карл колебался. Потом он поднял правую руку – руку, владеющую мечом, – и приложил ладонь к сердцу.
– Я буду драться.
Удовлетворенный ответом, Улдин надел на макушку Карла кожаный чепец и водрузил сверху тяжелый железный шлем. Шлем был тесным, узкие прорези для глаз ограничивали обзор.
– Нет, – сказал Карл и стянул с головы шлем.
– Он тебе понадобится, – предупредил Скаркитах.
– Нет, если Чар со мной, – насмешливо сказал Карл, но его ответ явно порадовал рабовладельца.
Скаркитах протянул руку и прикоснулся пухлыми пальцами к левой щеке Карла, а большим пальцем коснулся его губ.
– Конечно, Чар с тобой.
Горны из металла и вырезанные из рогов животных громко затрубили на улице, и Карл услышал далекий гул – приветственные крики варваров.
Эскорт курганцев провел его к выходу. У дверей Ускел остановился и протянул Карлу «настоящего убийцу». Кинжал забрали у него вместе с грязной, драной одеждой. Карл заткнул кинжал за пояс.
Шагов через двести от кузницы находилось круглое здание, как догадывался Карл – городской зал зрелищ. Деревянное строение напоминало небольшой открытый амфитеатр. Освещенные факелами трибуны и галереи заполнили северяне, они возбужденно орали и топали ногами.
Сопровождаемый курганцами, Карл прошел под аркой для актеров и дальше – под зрительскими местами, по темному коридору с низким потолком, на залитую желтым светом арену.
Арена представляла собой круг утоптанной земли, окруженный дощатыми бортами. Такого скопления публики, как в этот вечер, городской зал зрелищ еще не видел.
Ускел подал круглый щит из толстого дерева, и Карл продел левую руку в петли. Щит был синий с эмблемой – глаз в окружении змей – по центру и украшен черным лошадиным хвостом. Карл повращал рукой и прикинул его вес. Потом зар Улдин рукоятью вперед подал ему свой палаш.
Снова затрубил рог. Улдин принял из рук Лира широкий меч и решительно шагнул на арену. Навстречу ему вышел зар Крейа – гигант в остроконечном шлеме из золота, и они обменялись ритуальными ударами.
Вожди разошлись, и Карла вытолкнули на арену.
Курганцы завыли и начали отбивать счет, стуча кулаками по перилам на трибунах.
С противоположной стороны арены появилась человеческая фигура. Мужчина в железных и кожаных доспехах был вооружен мечом и щитом. Его гибкое тело было выкрашено в зеленый цвет. Карл с вызовом поднял палаш.
И только когда они сблизились до нескольких шагов, Карл узнал своего оппонента.
Это был Йоханн Фридел.
Глазницы Фридела были обведены белой краской, белым были закрашены и ввалившиеся щеки. И еще вертикальные белые полоски были нанесены на верхнюю и нижнюю губу. Он был похож на мертвеца, голова – череп, тело зеленого трупного цвета. Волосы Йоханна были прилизаны к черепу при помощи какого-то клейкого белесого состава.
– Йоханн?
Воин зарычал.
– Йоханн? Это я, Карл.
Фридел замахнулся мечом с глубокими желобами. Карл поднял левую руку, меч с грохотом обрушился на щит, сила удара чувствовалась даже через толстое дерево.
– Йоханн!
Еще один удар по щиту. И еще. Синие щепы разлетались в стороны.
– Ради Сигмара! Йоханн! Я – Карл!
Следующий удар был таким мощным, что щит Карла отлетел в сторону, и Воллен едва успел отразить его мечом.
Тело воина принадлежало Фриделу, в этом можно было не сомневаться. Но самого Йоханна в нем не было. Его глаза, обведенные белой краской, были… пустыми. Когда Карл был еще мальчишкой, у него была собака, веселая, игривая гончая. Однажды ее укусила крыса, и гончая подхватила смертельную болезнь. Отец Карла, чтобы собака не мучилась, убил ее мотыгой.
Взгляд Фридела был таким же, как у гончей Карла перед самой смертью. Пустой, дикий, обезумевший от боли, страха и тоски.