— Как такое могло произойти? — громогласно допытывался он от отца. Король рассеяно пожимал плечами и качал головой.
Выгнав всех слуг, кроме лекаря, принц бережно опустил свою мать на свежую перину, и промокнул ей лоб влажной тканью. Лайс слабо зашевелилась, но опухших век поднять не смогла. Дребезжащий хрип вырвался из ее отощавшей груди, и она подняла руки, туго обтянутые пергаментной кожей, покрывающейся странными пятнами.
— Я не знаю, что с ней, — беспомощно развел руками лекарь и с проклятьями был выгнан Силенсом из покоев королевы.
Женщина тяжело дышала, а принц торопливо обмывал ее потное лицо. Тряпка в его руках осталась безобразно грязной, а лимонная кожа приобрела нормальный для ее возраста цвет, желтизна исчезла. Принц еще раз грязно выругался и попросил меня принести чашку чая. Я поспешно повернулась к камину, обнаружив чайник покрытый слоем пыли, а чашки усеянными мелкими трещинами. Отправив слугу за свежей водой и травами, я быстро отмывала чайник от грязи и пыли. Он поспешно избавлялся от нее, меняясь в своем цвете от серо-желтого к цвету слоновой кости, совсем как кожа королевы. Оправленный мною паж вернулся очень быстро, так что я поставила чайник, отмерила горстку трав на чашку и вернулась к кровати.
Выглядела Лайс не лучше, но зато дышала ровнее, хотя прерывалась на судорожные хрипы. Бледный Силенс сжимал в своей ладони ее тощие пальцы и что-то шептал, но женщина не отвечала.
— Отец, как ты мог такое допустить? — обвинительно начал принц.
— Сын, мальчик мой, я ничего не знал — она перестала допускать слуг в свои покои еще месяц назад, но я не придал этому значения. — Глаза принца расширились, он едва сдержал свой гнев. Закипевший чайник заставил меня отвлечься, но я прекрасно слышала их разговор.
— А ее внешность? Запах? Состояние? Не подсказали, что что-то не так? — Грозовые нотки гремели в принце. Не только в голосе.
— Я думал, это старость! — неумело оправдывался король, непривыкший это делать. — Я сам начинал себя так чувствовать, вот и решил…
— Решил! — прошипел принц. Его мать жалобно застонала, он наклонился над ней, но та ничего не смогла ответить. Я подала принцу чашку с чаем.
Лайс судорожно глотала чай, конвульсивно вздрагивая время от времени. Мое сердце сжималось от жалости к ней, но я боялась и рта открыть, так как этого от меня не просили.
— И теперь мы не знаем, что с ней! — горестно воскликнул принц. — И вынуждены наблюдать за ее страданиями!
— Сынок…
— Оставь! — прервал его принц. — Лучше объясни мне, куда ты смотрел? На молодых продажных девиц, что ты все прочил мне с совершеннолетия? — оскорбление даже не было смягчено голосом.
— Да как ты смеешь так говорить со своим королем! — взорвался Энтраст, воинственно распрямляясь.
— Королем? — горько усмехнулся принц. — Разве прежний Энтраст допустил бы, чтобы его королева потеряла свою жизнь в ее грязных и больных руинах? — принц обвел рукой комнату Лайс. Король сжал губы и угрюмо посмотрел на сына.
— Нет! — признал он.
Принц ничего не ответил, продолжая поить мать остывшим чаем, в глазах блестели слезы, которые Силенс тщательно скрывал даже от самого себя. Сердце в моей груди болезненно зашевелилось, понукая сделать хоть что-то полезное.
— Как? Как? — все повторял наследник трона, сжимая и сжимая пальцы матери. Женщина никак не реагировала на его действия, слабо дыша и выкатывая глаза. Сквозь веки было видно, как она напрягает глазные яблоки, но все тщетно — открыть глаза толком не удавалось. Она лишь тихо стенала старческим голосом. Принца трясло.
— Это все не просто так! — ядовито воскликнул король. — Это ты! — он указал исхудалым пальцем на сына. — ТЫ!
— Что я? — устало спросил Силенс, словно лишившись всех остатков сил. Помолвка обернулась трагическим вечером.
— Ты сделал так, чтобы твоя мать заболела!
— Что ты несешь! С какой стати? — гнев рокотал в горле молодого мужчины.
— Чтобы твоя жена стала единственной королевой замка!
Звонкая пощечина разнеслась по комнате громовым раскатом, ноздри принца расширились от ярости, глаза сверкали, зубы были стиснуты, а кулаки прижаты к бокам. Покачнувшийся от удара король, потряс головой, как мокрая собака, только что вышедшая из реки, и потер ушибленную щеку.
— Я совсем обезумел… — промямлил он. Монарх совершенно не производил впечатления сильного правителя.
— Да! — разъяренно согласился Силенс. — Да! — еще раз для убедительности прозвучало короткое слово. — С тех самых пор, как умер Ялдон! Ты не только сам медленно истлеваешь в живом теле, так и других тащишь за собой в бессмысленную могилу! Сколько можно по нему горевать? Мне тоже не хватает брата, но мне хватает кое-чего другого — он бы не умер, если бы не хотел принести пользу своему королевству! А ты только бездействуешь и убиваешь своих любимых! — гневным шепотом начал свою тираду принц. — Хватит, отец! Очнись от этого горестного сна. Ялдон мертв! — Король отшатнулся от сына, как от прокаженного. — Мертв! И никогда не будет живым! — Подсыпал соли в рану сын. — Может, ты поймешь, что нужен и мне? И своему королевству? Проснись, проснись, отец, проснись для жизни! — умолял Силенс.