25. Траст
– Пожар, – коротко сообщил глава. – Дом горел, мальчишка был внутри, старик тоже, а пёс, наверное, спал под крыльцом. Восточная часть дома рухнула. Никто не спасся. Может, им и могли бы помочь, но мужчин вокруг не было. А что могут старухи, живущие по соседству? Причитать? Вот они и причитали, пока эти трое горели…
– Довольно, – оборвал его я. Горло сжимал спазм. – Заключаем сделку.
– За живых ещё приплатить придётся.
– Сколько?
– Две тысячи.
Я вытащил портмоне, высыпал всё, что в нём было, на стол, не пересчитывая придвинул главе. Тот пересчитал.
– Тысяча девятьсот восемьдесят. Не хватает.
– Всего-то двадцатки.
– Для кого-то и двадцатка деньги.
– А если я скажу, что плачу собственной жизнью?
– Это как? – заинтересовался глава.
– Продаю себя вам.
– За двадцатку?
– За двадцатку. Делайте со мной что хотите, только продайте эту землю.
Глава с минуту пытал меня взглядом.
– Странный вы, Боген. Зачем вам тогда земля, если она через вас снова городу принадлежать будет? Только деньги потратите.
– Это уже моё дело – зачем. По рукам или как?
– По рукам.
Он выписал бумагу о покупке земли и велел мне идти к секретарю.
– Не уезжайте из города, Боген. Теперь вы наш.
От секретаря я пошёл к нотариусу, которому тоже продал кусочек себя (я не стал говорить ему, что этот кусочек уже принадлежит главе). Потом вернулся к дому Лисабет.
Она как раз собиралась уходить. Увидев меня в дверях, остановилась.
Я протянул ей бумагу.
– Теперь эта земля твоя, Лисабет, а ты свободна.
Она посмотрела на бумагу, посмотрела на меня и спросила:
– Дорого я стою, Траст?
Я хотел сказать что-нибудь вроде «один паршивый щипальщик», но промолчал. Щипальщик был отнюдь не паршивым, да ещё и не один – за ним стоял Даагаст.
– Где их могилы? – спросил я вместо этого.
26. Щипальщик
Я пошёл за ним. Женщина долго не пускала его, но он настоял на своём. Мне начинал нравиться этот человек.
Прости меня, мой повелитель, но это правда. Признающий вину достоин уважения.
27. Двое
– Я вижу тебя, – сказал я ему, не оборачиваясь и не останавливаясь.
– Я знаю, – был ответ.
Мы вместе обошли дом.
Три холмика, три таблички. Три могилы посреди сада, что был когда-то ухожен и хорош, а теперь зачах и порос травой. Я смотрел на них, читал надписи и вспоминал тех, кто лежал в земле. Если бы я не продал землю вместе с ними, были бы они живы?
– Я готов, – произнёс я.
– Ещё нет, – покачал головой щипальщик. Он стоял рядом и тоже смотрел на могилы, как будто знал мёртвых при жизни. – Сначала я отведу тебя к Даагасту.
Я сглотнул.
– А потом?
– Потом я съем твоё тело, а душу – то, что останется от тебя – отдам моему повелителю.
– Что он сделает со мной? Тоже съест?
Щипальщик засмеялся. Странно, но смех у него был приятный.
– Даагаст не ест души.
– А что он с ними делает?
– Сейчас увидишь.
Он протянул руку и коснулся меня. Просто коснулся, а мне показалось, что в плечо воткнули пять ножей.
28. Даагаст
– Чем ты можешь заплатить мне, Боген? У тебя ничего нет.
Я лихорадочно соображал, что ответить. Парки, глава Холлмарта, грозился выслать меня из города, если я не погашу долг моего старика, долг размером в пятьдесят тысяч, который тот накопил за последние годы разгульной жизни. Самого старика уже не было в живых, а выпитый им алкоголь и просаженные ставки всё ещё сидели на моих плечах. И хотя Парки не имел ничего против меня самого, он должен был отсчитываться перед городом за бюджет, а в нём-то как раз и проделал солидную дыру мой папаша. Он при жизни был заместителем Парки, левой рукой администрации, но даже этот факт не спасал его от расплаты.
Хитрец угас быстрее, чем его долг.
– Придётся мне сделать тебя рабочей силой, – с некоторым сожалением произнёс Парки.
– Стой, – вдруг сказал я. – У меня есть земля. Правда, на ней живут…
– Что за земля?
– На Парковой улице.
– Хм, хороший район. А кто там живёт?
– Да так, знакомые.
– Сдаёшь им дом?
– Вроде того. Бесплатно.
– Добрая душа, – усмехнулся Парки. – За землю с домом и людьми – кстати, сколько их там? – дам тысяч тридцать.
– Трое. Плюс пёс.
– Пёс не в счёт. Раз трое, значит, сорок пять. Ещё пятёрку отработаешь или есть заначка?
– Найду.
– Ты понимаешь, что твои знакомые попадают в кабалу города? Что они должны будут работать на него и не смогут уехать отсюда, пока каким-то образом не станут хозяева земли? Что их жизни – жизни, Траст – теперь принадлежат городу?