— Ладно. Почему бы и нет. Обсуди это с ними и возвращайся ко мне, сладкие губки.
— Тебе еще не надоело?
Услышав над ухом низкий голос Мэтта, Алекс медленно повернулась. Клиф как раз рассказывал веселую историю, и все вокруг животики надрывали, но она способна была думать только о том, как улыбка собирала морщинки в уголках глаз Мэтта.
— Что не надоело?
— Эти похвалы, лесть и голливудская пустая болтовня.
Она усмехнулась:
— Не думаю, что мне могут когда-нибудь надоесть похвалы и лесть. Но вот от болтовни у меня голова идет кругом. Это признак того, что мне надоело?
Он наклонился поближе, и его теплое дыхание легонько коснулось ее шеи.
— Возможно, это признак передозировки.
Пытаясь взять себя в руки, она легкомысленным тоном произнесла:
— И что же мне теперь делать?
— Удрать, — прошептал он, хватая ее за руку. — Иначе ты проснешься с самой сильной головной болью от похмелья, какая у тебя только бывала.
Смеясь, Алекс позволила ему вытащить себя из номера Клифа. Они прошли полутемным коридором, по полу которого тянулись многочисленные провода и кабели, миновали заднюю часть темной сцены, где стояли столы, поспешно накрытые чехлами.
— Куда мы идем?
— Надеюсь, в такое место, где никто не будет называть меня «Мэтт, малыш» и совать мне визитную карточку, подробно излагая высокую идею своего последнего сценария.
Он провел ее по следующему коридору, открыл дверь в противоположном конце, и она вышла в предрассветную темноту и глубоко вдохнула бодрящий, чистый воздух.
— Я чувствую себя так, словно только что сбежал из гробницы, — пробормотал он.
— Полагаю, что для человека, который провел всю жизнь в такой среде, это может показаться утомительным. Но для меня, с другой стороны, это был один из самых волнующих вечеров в жизни.
— Мне очень жаль, Александра. — Мэтт закурил сигарету, печально размышляя о том, что ему снова нужно уезжать. Сделал две затяжки и с отвращением отбросил сигарету прочь. — Мне никогда не приходило в голову, что кто-то действительно получает удовольствие от этих вечеринок. Хочешь вернуться?
И упустить возможность побыть с ним наедине? Алекс покачала головой:
— Нет. Правда, на сегодня с меня хватит. Еще немного, и я, возможно, начну верить всей этой лести.
— Верь. — Он пригвоздил ее к месту взглядом. — На тот случай, если ты еще не совсем убедилась, позволь присоединить свой голос к общему хору: ты сегодня чудесно пела.
— Спасибо. Начинаю чувствовать себя Золушкой.
Усыпанная гравием дорожка привела их к фонтану, окруженному каменными скамьями. Они медленно прошли по дорожке и сели рядом, старательно избегая прикасаться друг к другу.
— Я видел, как ты говорила с Бадди Холбруком, — сказал Мэтт.
Алекс следила за умиротворяющей игрой цветных огней в струях воды.
— Он предложил стать моим агентом.
Мэтт подумал о предостережениях, которыми должны сопровождаться любые голливудские предложения. Может быть, когда-нибудь правительство выдвинет такое требование. Они будут похожи на предупредительные надписи на пачке сигарет: опасно для вашего здоровья.
— Говорят, он один из лучших.
— Ты его знаешь?
— Всю свою жизнь, — просто ответил Мэтт. — В плохие времена и в хорошие. А у Бадди плохие времена бывали часто. Будем надеяться, что теперь они у него позади.
Алекс встала и нервно заходила взад и вперед по дорожке.
— Как ты думаешь, подписывать с ним договор?
Он смотрел на нее молча несколько мгновений, а потом поднялся. Взял ее за руку и стал разглядывать длинные, тонкие пальцы.
— Я не могу тебе сказать, Александра, что следует делать. Только ты знаешь, куда хочешь идти и чего хочешь.
В эту минуту ей хотелось только одного. Она чувствовала, как часто забилось ее сердце, когда он осторожно сжал ее руку.
— Я в растерянности, — прошептала она.
— Да. Жизнь часто сбивает с толку. — Другой рукой Мэтт обнял ее и притянул чуть ближе к себе. — В последнее время я столько раз думал о тебе. — Он нагнул голову и прикоснулся ртом к ее губам. — Но съемки были в разгаре, и я не мог вырваться даже на один день.
Алекс почувствовала, как в ней разгорается жар, но ей было так хорошо в его крепких объятиях, что она боялась пошевелиться.
— Я даже звонил в «Кипарис», и они сказали, что вы уехали.
— Ты… искал меня?
Он кивнул и прошептал ей прямо в губы:
— Не мог выкинуть тебя из головы. Твой вкус. — Он прижался губами к виску, вдыхая ее аромат. — Запах твоей кожи. — Он прижал ее к себе. — Ощущение твоего тела. — И наконец его губы прижались к ее губам яростным поцелуем.