Чона развернул коня и отправился искать трубача. Тот протрубил сигнал штабного сбора, и вскоре среди каменных глыб, укрывающих от зноя, собрались бригадиры, подсотники, вещун, стратег, картографы, запоминалы приказов и охранная гвардия. Подсотники доложили о потерях. Убитых было немного, раненых тоже, но подсотня разведки как боевая единица перестала существовать. А без разведки полк заслона не полк. Из кого набирать новый состав? Где взять бойцов-невидимок, способных растворяться в воздухе, бесследно исчезать на открытой местности?
Подсотники называли имена кандидатов, хотя и жалели отдавать лучших воинов. Но каждый понимал, что без сильной разведки эаслонный полк обречён. С выбором командира подсотни проблемы не было – в подсотники произвели дюжинника Истому, единственного разведчика, не получившего во время расстрела в упор ни царапины. Истому давно нужно было назначить на место Сотона, но полковник тянул с присвоением очередного звания, жалея самолюбие брата.
На закате Чона отклонил приглашения Свита и Горислава: положение армии неопределённое, где находится противник – неизвестно, поэтому не до пирушек. Авангардные полки разбили биваки, а заслонный отправился в поиск. Нужно было прочесать местность посевернее, повосточнее.
Новый подсотник разведки набрал дюжину, будущее ядро невидимок, и отправился в первый рейд. Искали языка. Взошла луна, и в её свете Истома разглядел на старой гари, заросшей осинником в рост человека, странное существо. Волосатый, зеленобородый, похожий на кучу опавших листьев, мужик не был человеком, но имел две руки, две ноги, голову и всё остальное, что присуще разумному существу, даже пуговицы имелись на застёгивающейся справа налево одёжке. Пуговицы, правда, были не костяными и не каменными, а из зелёных еловых шишек.
Истома самолично повязал волосатого, перекинул его поперёк коня и повёз в ставку, потому что на месте допросить не сумел. Лесовик не знал языка или искусно притворялся, издавал звериные звуки да таращил на разведчика зелёные глаза, похожие на два гнилых сучка.
Не будь Истома таким ловким да глазастым, не возьми в плен лемурийца, земная история пошла бы хоть немного, а по-другому. Не возникла бы ещё одна языковая ветка, не появился бы на свет алтайский эпос, единый для монгольских, тюркских, тунгусо-маньчжурских и корейско-японских племён. Но Истома оказался именно таким: свернул незнакомца в бараний рог, связал и повёз в ставку. И с тех пор армия южных потеряла заслонный полк Чоны и не имела о нём никаких сведений, если не считать совершенно нелепых слухов, что отряд попал в местность, где нет ни севера, ни юга, а солнце всходит в любой точке света, только не на востоке.
Едва Истома с дюжиной невидимок выбрался из подроста в покрытые мхом скалы, пленник выскользнул из верёвочных пелён, соскочил на землю и юркнул в щель, куда не пролезла бы даже ящерка. И напрасно потом разведчики шёпотом матерились в гранитную норку, ковыряли камни и взывали к главному божеству – Батюшке. Лесовик исчез, и счастье разведчиков, что они успели отыскать ставку раньше, чем настигла их месть лемурийца. Потому кара лесовика пала не на конкретных пленителей, а на весь полк заслона.
Когда рассвело, ни картографы, ни прочие специалисты по ориентированию, включая звездочётов, не смогли определить, где находится север. Куда бы отряд ни двигался, везде встречал одни и те же приметные камни, деревья, ручьи и тропы. Чонавцы метили стволы, рисовали стрелы направлений наверху высоких скал, куда забирались самые опытные ползуны, но все усилия пропадали втуне. Те же самые значки и затеси следопыты находили даже тогда, когда специально разворачивались и двигались в противоположную сторону. Кто их размножает, поняли только через несколько лет бойцы заблудившегося в Саянах, или, как их обозвали за яркость и многоцветность, в Сарафанных горах, отряда. Вещун временами связывался с другими людьми-передатчиками, но указать своих координат не мог, а потому и не знал – далеко или близко находится полк заслона от основных сил армии южных. Дичи было полно, травы для лошадей тоже, так что от обильного питания люди и животные растолстели и потеряли боевой задор.
Поздней осенью, когда с деревьев опали жёлтые и алые листья и отряд двигался в вихре рыжих игл, сверху посыпался незнакомый южанам белый, холодный пух. И тут стороны света неожиданно обрели направления. Северные склоны обросли мхами, Полярная звезда, Алтан-гадас, заняла на небосводе своё чёткое место, солнце теперь вставало на востоке и заходило именно на западе, а не где попало. Полк находился на возвышенности между двумя горными кряжами в лиственничном лесу. Бесплодные блуждания закончились.
Полковник собрал штаб, после долгих споров командиры решили стать лагерем на зимовку. Строго по линейкам разбили походные шатры, укрыли их ветками пихт, настелили лапник под ноги, но всё равно было нестерпимо холодно. Пришлось думать, как поддерживать огонь прямо в палатках, изобретать жаровни, выкладывать из камней очаги, дырявить крыши шалашей-шатров для выхода дыма. Хорошо, что вокруг шумел лес, и в дровах недостатка не было. Плохо, что отряд состоял из воинов, рождённых в пути и никогда не живших осёдло. Никто не знал кузнечного дела (запасные подковы возили в дорожных сумах хозяйственной дюжины, получая их на передвижных обозных складах), зато каждый был знатоком съедобных растений и целебных трав, умел охотиться, выслеживать добычу и лечить раны – свои и боевых соратников.
Всю зиму чонавцы пили растопленный снег, а питались тем, что добудут отряды охотников. Весной полковник повёл отряд на поиски южной армии, причём двигаться пришлось пешком, потому что почти всю конницу за зиму растеряли: никто не догадался поздней осенью, когда принимали решение стать на зимовку, запасти сена на зиму. Выжили лишь самые мохнатые, мелкие лошади, которые догадались добывать подножный корм, дробя снег копытами. С весной стороны света опять смешались, и за лето воины не встретили никого, кроме волосатых лесовиков с глазами-сучками, в шубах изо мха, листвы и цветов. Ни одного лешего взять в плен не удалось, и поздней осенью заблукавшие мужики снова вышли в долину Мундарги. Там они привычно разбили шатры, восстановили очаги и, вооружившись мечами, принялись резать траву на зиму. Навалили гигантские кучи, но первый же ветер разметал лошадиный корм по всей долине.
Три года подряд Чона пытался отыскать соратников (на третью зиму научились метать стога, закручивая траву так, что стебель сплетался со стеблем, и сложенную копну не мог разнести никакой ветер), затем понял: пора остановиться и подумать об устройстве постоянного поселения. Тем более что здоровые мужчины, старшему из которых исполнилось четверть века, взвыли без женщин. Перетрахали кобыл, маралих и пробовали добраться до медведиц. Медведи были против…
На общем полковом собрании решили составить отряд особого назначения, который будет занят не поисками соратников, они и сами тут мужчины в самом соку, а направится на юг, чтобы найти жён и доставить в Мундаргу. Полотняные походные шатры пришли в негодность, их постановили заменить юртами из звериных шкур и кошмы (родившиеся в пути помнили со времён сопливого детства, как женщины занимались валянием войлока).
В поиск пустились самые опытные разведчики, картографы и следопыты во главе с Истомой и заместителем Сотоном, который утверждал, что баб он нюхом чует, и даже указывал направление, где, по его словам, находится ближайшее женское население. Позднее оказалось, что нюх Сотона не подвёл, только кратчайшее расстояние до лагеря будущих жён проходило по таким непроходимым кручам, что лучше бы поисковикам было заткнуть уши, не слушая глупых распоряжений старшего брата командира, так и лазили понапрасну по скалам, которые умный бы человек обошёл.
Тем временем жители Тункинской котловины у истоков реки Иркут научились обжигать посуду (нашли в горах хорошую глину) и косить сено кинжалами, привязанными к длинным палкам (прообраз косы). Во время сенокоса нечаянно разрушили несколько гнёзд земляных пчёл и попробовали заниматься пчеловодством, соорудив жалящим насекомым замену жилищ из наиболее доступного материала – дерева. Пока рубили ствол, из которого собирались сколотить улей, выяснилось, что и в древесном дупле живут пчёлы. Сколотили-таки деревянный домик и к осени имели несколько литров мёда.