Диего упросил Фриду не ходить с ним на собрание в тот вечер. Через несколько часов он вернулся подавленный.
— Все очень скверно: я только что лишился дома.
На следующее утро Фрида поняла, что он имел в виду.
В статье, напечатанной в партийной газете «Эль мачете», Сикейрос открыто поносил Риверу как предателя и правого уклониста, предостерегая остальных коммунистов от общения с ним.
— Я когда-то был редактором этой газеты! — яростно завопил Диего, скомкав газету. — Годами боролся за правое дело, был в изгнании и ради партии пошел бы даже в тюрьму. Во всех картинах я воплощаю марксистские идеи. И теперь все это пойдет псу под хвост, потому что пришла новая директива из Москвы? Но здесь не Москва! Здесь Мексика! Мне стоило догадаться, что со Сталиным не о чем говорить.
Фрида видела, как муж страдает, но не могла ему помочь. Каждый день в газетах появлялись новые нападки на Диего. Он чувствовал себя морально раздавленным и сомневался в деле всей жизни.
— В сущности, они просто бросаются громкими фразами, — пыталась утешить его Фрида. — Например, отсутствие партийной дисциплины. Что конкретно имеется в виду?
— Что я не боюсь, — ответил он, выпрямившись в кресле. — И впредь не буду бояться. Я продолжу расписывать стены, чтобы все видели. И останусь марксистом.
— Завтра я выйду из рядов партии. В знак солидарности с тобой, — заявила Фрида. — А сегодня пойдем танцевать.
Она подошла к мужу, многозначительно коснувшись его бедра краем широкой шелестящей юбки.
Ривера удивленно посмотрел на нее, а потом его лицо прояснилось.
— Возможно, это как раз то, что нам сейчас надо.
Они отправились в «Мариачи-бар» на площади Сокало и заказали текилу. Когда пара уже собиралась домой, в бар вошла Тина Модотти. Фрида протянула руки, чтобы поздороваться с подругой, но та увернулась от ее объятий.
— Предатели, — прошипела она.
Фрида побледнела. Одеревенев, она стояла посреди зала и смотрела, как Тина садится за другой столик.
Той ночью она не могла заснуть. Потеря подруги причинила ей сильную боль — почти такую же, как отъезд Алехандро в Европу. Диего лежал рядом, завернувшись в простыню. Ему тоже не спалось.
— Может, нам уехать из Мексики, — пробормотал он вдруг, обнял Фриду и прижал к себе. — А теперь давай спать.
Глава 9
— Ты действительно хочешь сделать это ради моей семьи? — спросила Фрида.
Диего кивнул.
— Не только ради твоей семьи. Но и ради нас тоже, — ответил он. — Я выплачу долг Гильермо, а он за это перепишет на меня дом. Конечно, твои родители по-прежнему будут жить там. Но я подумываю и о том, чтобы тоже переехать в Койоакан. Нам обоим очень нравится дом, и в нем достаточно места для студии.
Фрида почувствовала огромное облегчение. Гильермо получал все меньше и меньше заказов на фотографирование, а ее медицинские счета съели все сбережения семьи. От кредита, взятого под залог дома, тоже ничего не осталось. Чтобы заткнуть самые большие дыры в бюджете, пришлось даже продать кое-что из старой мебели.
— Если переедем в Койоакан, нам не придется жить в одном доме с Альфаро, — заметила она. — Этот ужасный человек даже не здоровается со мной, когда мы сталкиваемся на лестнице. Кроме того, я скучаю по саду. Можно завести питомца: собаку или обезьянку.
Перед переездом они затеяли большой ремонт. Декоративную лепнину, которая на французский манер украшала дом снаружи, убрали, так что стены стали гладкими, как принято в Мексике. Декоративные решетки, наполовину закрывавшие окна, сняли. Затем дом выкрасили в ярко-синий цвет и поменяли европейскую мебель, которую Гильермо выставил на продажу, на мексиканскую. Во дворе Фрида обустроила небольшой пруд и поселила в нем золотых рыбок и пару уток. Комнаты быстро заполнились доколумбовым искусством: маленькими статуэтками, фигурками, игрушками и глиняными горшками, которые Диего в огромных количествах скупал при любом удобном случае. Фрида, которая снова начала коллекционировать ретабло, вешала их на стену в спальне.
— Мой дом все больше походит на музей естественной истории, — возмущался Гильермо всякий раз, когда Диего или Фрида притаскивали очередную партию безделушек и украшали ими комнаты. Но в доме изменилось не только это. Тетки Фриды и некоторые прежние знакомые перестали приходить в гости. Кое-кто даже окропил святой водой тротуар, чтобы изгнать из дома зло, которое, как им казалось, в нем теперь обитало.