Это жизнь была вовсе не такой, как ее изображали на открытке. Достаточно было внимательно смотреть и слушать, чтобы узнать, как живут простые люди, что любят и чего боятся. «Я чувствую связь с ними, — думала Фрида, — и хочу отразить их чувства в своих картинах». Она наблюдала за женщинами в разноцветных одеждах, прямыми как струна. Они шли на рынок, водрузив на голову корзины с товарами, или работали в поле. Фриду интересовало все. На рынке она познакомилась с пожилым художником ретабло и могла часами слушать истории о сюжетах, изображенных на его картинках. Старик мастерски владел кистью, и Фриде нравилось наблюдать, как он кладет краски. А еще она любила заходить в лавку ткача, где торговали тканями с древнеиндейскими мотивами. Она очень подробно расспрашивала о значениях цветов и узоров. В каждой деревне были свои традиции, которые на протяжении веков находили выражение в разноцветных орнаментах.
— Вот эта ткань из Тустлы, — говорил владелец лавки. — Видишь этот узор? Он означает сильную женщину.
Фрида покосилась на торговца и снова перевела взгляд на ткань.
— Я возьму ее, — решила она, — и другие ткани тоже. И вон те ленты.
Вскоре Фрида перезнакомилась со всеми торговцами на рынке. Стоило ей присесть на лавочку в тени, как к ней подходили и предлагали различные товары. Фрида всегда брала с собой достаточно денег, чтобы подбросить немного мелочи нищим и раздать детворе по монетке на мороженое. И приобрести приглянувшиеся вещи: ребозо и ткани, из которых она шила юбки и традиционные блузы випи. Индейский мальчик доставлял ее покупки на дом.
— Фрида, зачем тебе все это? — спросил, смеясь, Диего, когда однажды вернулся домой и обнаружил жену в окружении разноцветных нарядов.
— Эти вещи мне близки. В них сама Мексика. Я чувствую себя сильной, когда их надеваю.
— Мне нравится вот это. — Ривера ткнул пальцем в темную, почти черную ткань, расшитую красными крестообразными узорами. — Что ты из нее сошьешь? Юбку?
Одна только вышивка, на которую ушло много часов напряженного труда, стоила целое состояние.
— Нет, это на блузку. Взгляни-ка сюда. — Она указала на гору шелковых лент всех цветов. Рядом лежали кружева. — Из этого я сделаю рюши и оборки, правда, фасон пока не придумала.
— У меня тоже есть кое-что для тебя, — сказал Диего с той нежностью, которая никогда не оставляла ее безучастной. Он протянул жене перевязанный ленточкой вязаный мешочек, в котором что-то многообещающе постукивало.
Развязав ленточку, Фрида обнаружила в мешочке десятка два нефритовых бусин разных форм — круглых с одной стороны и плоских с другой. Они переливались всеми оттенками зеленого — от почти белого до бирюзового.
— О, Диего, какая красота! Мне очень нравится!
— Взгляни-ка на эту бусину: она похожа на маленький кулачок. Думаю, из нее можно сделать кулон.
— Где ты взял эти камни?
— Купил. Им, судя по всему, пара сотен лет. Полагаю, раньше это было ожерелье. Можно снова нанизать их на нитку.
— Спасибо, — поблагодарила Фрида и, поднявшись, поцеловала мужа.
Оставшись одна, она продолжала перебирать в руках нефритовые бусины, согревая их теплом ладоней. Наверное, стоит их раскрасить. Ох, Диего, подумала она с любовью и подняла глаза. За большими окнами перед ней расстилался пустынный пейзаж. Пустыня начиналась сразу же за границами сада. Насколько же здесь все по-другому! В Куэрнаваке все стремилось вовне: казалось, интерьер дома плавно перетекает в природный ландшафт. А стены их дома в Койоакане, напротив, скрывали природу. Блуждающий взгляд Фриды остановился на гигантских агавах, росших за окном. Затем ей подумалось, что на ее первых картинах фон отсутствует как таковой. Почему так? Разве не уместнее заполнить его вещами и символами? Поместить человека в его среду и тем самым придать портрету смысл. Она разволновалась, почувствовав, что внутри, в самой глубине души, рождается нечто новое, заполняя ее целиком. Фрида снова оглянулась вокруг, примечая каждую деталь: краски и формы, запахи и звуки, завывание ветра и лай собаки вдали. Ей вспомнились истории художника ретабло, тонкая шея молодой женщины на рынке, которая несла на спине ребенка, натруженные руки крестьянки, перетиравшей маис между жерновов, традиционные узоры вышивки. Если все это соединить, получится большая картина, а имя ей — Мексика.