Тем временем настроение у Тома окончательно испортилось, потому что у него возникли проблемы с двигателем и пришлось сделать аварийную посадку.
— Извините, дамы, но на этом полет окончен. Мне нужно отремонтировать двигатель.
— Доберемся на поезде, — заявила Фрида, вытаскивая багаж из кабины.
В Нью-Йорк они попали лишь через неделю, но дальше жизнь сразу наладилась. Фрида и Мэри сняли на двоих номер в отеле недалеко от площади Вашингтона. Почти каждый день подруги ходили в кино и по магазинам, посещали выставки и обедали в китайских и итальянских ресторанах. И Фрида была рада снова увидеть Эллу Вулф и Люсьенн Блох. Она без утайки рассказала им о предательстве Диего. В доверительных беседах с подругами она постепенно начала восстанавливать душевное равновесие: ей стало легче дышать, и будущее уже не казалось таким мрачным.
А однажды вечером на пороге их номера появился Николас Мюрей собственной персоной, фотограф родом из Венгрии. Фрида чуть не лишилась дара речи. С момента их первой встречи прошло уже много лет. Фрида видела его снимки в журналах и с грустью вспоминала о том вечере, когда он пришел к ним с послом Морроу. И вот теперь Ник снова стоял передней, и она поняла, что это неспроста.
— Ты задолжала мне пару фотографий, сказал он, нерешительно топчась в дверях. В темных глазах Мюрея Фрида увидела боль и надежду. И любовь. Она не могла оторвать взгляд от прекрасного лица Ника. И ей, конечно, было приятно, что и он смотрит на нее с восхищением. Заметив, что Фрида рада его появлению, он заключил ее в объятия и, зарывшись лицом в ее волосы, пробормотал:
— Мы потеряли столько времени.
— О чем ты?
— Я влюбился в тебя еще в первую встречу. Но ты не замечала никого, кроме Диего. Вот я и пришел узнать, не изменилась ли ситуация. Ведь ты здесь одна.
— О, Ник, — прошептала Фрида и подарила ему страстный поцелуй.
Они виделись при любой возможности. Ник начал фотографировать в цвете и смог наконец запечатлеть весь блеск и красоту разноцветных платьев и украшений художницы. Когда он принес Фриде первые снимки, у нее от восхищения перехватило дух. Она увидела себя в ярко-синей шелковой блузке с вышивкой; золотая цепь с амулетом была несколько раз обернута вокруг шеи, в ушах красовались тяжелые серьги. Она надела их только для фотосессии, потому что они сильно оттягивали мочки. На лице, совершенно чистом и ровном по тону, выделялись алые губы со слегка вздернутыми уголками. Больше всего поражал взгляд из-под темных бровей: нельзя было точно определить, смотрит художница на зрителя или нет. Казалось, в глазах поблескивают слезы, но это было лишь отражение фотовспышки.
— Ник, в жизни я не такая красавица! Как тебе это удалось? Я выгляжу такой загадочной, такой уверенной в себе. Как будто во мне живут несколько женщин.
Фрида снова и снова пересматривала снимки, разложенные на столе. И в глазах у нее действительно заблестели слезы, так ее тронули фотографии. Ее увидели и поняли, возвысили и воспели.
Ник стоял перед ней, и Фрида ощущала приятную дрожь от его присутствия.
— Я вижу тебя именно такой, — нежно сказал он.
— Спасибо, — поблагодарила его Фрида.
Он обнял ее, а она прижалась к нему, сомкнув руки у него на шее.
На следующее утро, когда Ник ушел, Фрида осталась в постели, погрузившись в размышления. Если бы она не уехала от Диего, ей и в голову не пришло бы влюбиться в другого мужчину. Ривера с его ревностью не остановился бы и перед побоями. Кроме того, пока они были вместе, у нее не было времени заводить романы. Она позволяла себе разве что мимолетный флирт, только из любопытства или ради мести.
G Ником все было иначе. Фриду удивил напор, с которым фотохудожник ворвался в ее сердце, навечно, как она считала, отданное Диего. С момента неожиданного появления Ника у дверей Фриды они виделись почти каждый день. Они занимались любовью, но не забывали и о работе. Они дополняли друг друга, им было хорошо вдвоем. С Ником Фрида чувствовала себя равной, а не молодой женой гения. С Мюреем жизнь казалась намного проще. Но следовало проявлять осторожность: Ривера ни в коем случае не должен был прознать об их романе.