Даже лежа на раскладушке в крошечной комнате дочери Бретона, она не могла успокоиться. Кем эти люди себя вообразили? Что она здесь забыла? Поскольку сон к ней не шел, она написала письмо Нику, чтобы дать выход душившей ее ярости. Она честила на чем свет стоит этих ничтожеств, которые разглагольствуют ночи напролет, а поутру оказывается, что в доме нечего есть. Но откуда возьмется еда, если никто не работает?
«Я лучше буду продавать тортильи на рынке, чем свяжу жизнь с парижскими снобами, — писала она Нику. — Они нахлебники, которые живут за счет кучки богатеев и ждут, что все будут восхищаться их мнимым гением. Сплошное дерьмо, да и только».
От ярости она так сильно давила на ручку, что проткнула бумагу.
На следующий день вопрос с выставкой так и не сдвинулся с места. Фрида отправилась в кафе лишь потому, что Бретон пообещал встречу с одним из галеристов. К сожалению, тот не явился. Когда пришло время рассчитываться, разразился спор о том, чья очередь платить. Фриде стало так неловко, что она забрала счет. Но мысленно поклялась больше никуда не ходить с Бретоном. Она уже собиралась уходить, когда к ней за столик подсела темнокожая женщина. Это была американская танцовщица Жозефина Бейкер, приехавшая в Париж на гастроли. Она улыбнулась Фриде:
— Эти мужчины там скандалят как петухи. Будто кто-то воспринимает их всерьез. Вы среди них настоящая королева, — шепнула танцовщица ей на ухо. — Признайтесь, вы тоже находите их скучными.
— Не то слово. Я нахожу их отвратительными, — усмехнулась Фрида.
— Тогда давайте найдем более цивилизованное заведение. Я знаю одно уединенное местечко недалеко отсюда.
В глазах Жозефины Фрида прочла, что той известно, насколько прекрасна может быть любовь между двумя женщинами.
— И там явно больше нежности, чем здесь? — поинтересовалась Фрида, кокетливо хлопая ресницами.
Жозефина поднялась со стула и потянула ее за собой. Когда они выходили из кафе, Бретон и его собеседники проводили женщин недоуменными взглядами.
Фрида объявилась в квартире Бретонов лишь наутро. На губах у нее играла предательская улыбка. Андре пришел в ярость:
— Где вы были? Ушли, даже не попрощавшись. Я остался там один, как идиот.
Боже правый, до чего же этот человек раздражал ее своей толстокожестью!
— Нам с Жозефиной стало скучно, и мы пошли в другое место. — И прежде, чем Андре успел ответить, она добавила: — Кстати, я встречаюсь с ней сегодня вечером. Она пригласила меня на свое выступление.
Бретон был оскорблен до глубины души. Атмосфера в квартире накалилась настолько, что Фрида подумывала съехать. Она запросто могла бы найти отель, однако нужно было сохранить рабочие отношения с Андре, ведь именно от него зависела судьба ее выставки. В конце концов картины Фриды удалось вызволить с таможни. В этом помог художник Марсель Дюшан, который жил с американкой Мэри Рейнольдс. Встречи с Мэри служили художнице единственной отдушиной. Настроение у Фриды в эти дни было хуже некуда. Она чувствовала себя разбитой и подавленной. Ах, вот бы Ник был рядом! Она утешалась тем, что писала ему любовные письма. И когда от Мюрея пришел ответ, она готова была пуститься в пляс, заливаясь счастливыми слезами. «Я считаю дни до твоего возвращения, — писал Ник. — Еще месяц, и мы снова будем вместе».