Стаут Рекс
Все дело в науке
Рекс Стаут
ВСЕ ДЕЛО В НАУКЕ
- Вот я бы так никогда не сумел! - восторженно воскликнул Питер Болей, бакалейщик. Джон Симмонс, к которому относились эти слова, остановился, чтобы вытереть вспотевший лоб: он без устали колотил по кожаной боксерской груше. От его ударов она глухо стукалась по подвешенной к потолку доске площадью фута четыре.
- Ну, это-то раза в два легче, чем ударить человека, - заявил он со знанием дела.
- Не скажи, - возразил Болей. - Меня, например, ты бы запросто с ног сбил.
Джон Симмонс, казалось, счел такую мысль нелепой:
- Я имел в виду в поединке. Тебя-то я, конечно, уложил бы за минуту. Но против того, кто тренировался, науку изучал, я бы, может, и не выстоял. Я уже не тот, кем был раньше.
- Ну, тут-то у тебя лихо получается, - не отступал бакалейщик, передвигая сигару из правого угла рта в левый. - Хотел бы я, чтобы ты меня тоже как-нибудь поучил. Я говорил Гарри Ваутеру на прошлой неделе. Жаль, что у нас некому помериться с тобой силами, а то бы мы на Пикнике каждый год матчи устраивали.
- Хм, - буркнул Симмонс. - Да, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь рискнул. Я, правда, уже не тот, но все равно в Холтвилле я никому не по зубам.
Он развернулся и так влепил по груше, что она, качнувшись несколько раз взад-вперед, опять стукнулась о доску.
Чтобы избежать недоразумений, надо сказать, что Симмонс боксером никогда не был. Он владел скобяной лавкой, единственной в Холтвилле, штат Огайо, куда приехал три-четыре года назад из какого-то городка в верховьях реки, и в жизни был самым покладистым и миролюбивым человеком, какого только можно себе представить. Уже через две недели после появления Джона в Холтвилле его знали и любили все - тем более что предыдущий владелец лавки был самой непопулярной в городе персоной.
У Джона была единственная, но вполне простительная слабость: он обожал потолковать о боксерской доблести, а еще точнее - о самой науке бокса и особенно о том, как он, Джон Симмонс, владеет ею. Разложив свой товар, он тут же подвешивал в задней комнате боксерскую грушу, и Питер Болей, чья бакалейная лавка находилась по соседству, озадаченный непонятными и методичными звуками ударов, которые он никак не мог увязать с торговлей скобяными изделиями, первым узнал о своеобразном увлечении нового обитателя Холтвилля.
Вскоре он, а вслед за ним и весь Холтвилль обнаружили, что Джона хлебом не корми, а дай порассуждать на любимую тему. Он рассказывал о себе уйму историй.
Оказывается, сам-то он в молодости был покупателем посредственным: вот если бы, когда ему не было и двадцати, ему платили за каждый разбитый нос, - тогда другое дело. Теперь, когда ему в два раза больше, он, конечно, уже не тот, но все равно, главное - умение, наука - вот что важно - бэнк - удар по груше.
Потом Джон обыкновенно доставал старый номер "Полис газетт" со статьей Фитжсиммонса, анализирующей преимущества апперкота и полусвинга.
К разгару лета слава Джона достигла таких высот, что его пригласили провести показательную тренировку на Одиннадцатом Ежегодном пикнике Купеческой ассоциации Холтвилля. Это выступление собрало уйму народа, и его повторяли два следующих сезона.
Не следует думать, что Джон злоупотреблял своим мастерством. Он не был забиякой. Два-три жителя Холтвилля как-то попробовали надеть боксерские перчатки и отправились к нему, чтобы научиться защищать себя в случае надобности, но их до смерти напугало профессиональное отношение Джона к этому вопросу, а ведь он всего-навсего шлепнул их пару раз в грудь, пока они прыгали вокруг него без толку, суча руками перед собственными физиономиями.
Нет, никто в Холтвилле не хотел "пойти против"
Джона Симмонса.
Однажды днем в начале июля Пит Болей, бакалейщик, вошел в лавку Симмонса крайне возбужденный.
- Привет, Пит, где ты был после обеда? - спросил Симмонс, стоя у прилавка, на котором заворачивал гвозди для парнишки мисс Перл.
Дождавшись, когда тот уйдет, бакалейщик приблизился к прилавку и с важностью человека, принесшего неслыханную новость, сказал:
- Наш Пикник в этом году будет иметь небывалый успех.
- Да ну! А что случилось? - спросил Симмонс, собрав гвозди в пригоршню и бросив их в жестяную бочку.
- Кое-что хорошее, - заявил бакалейщик. - Думаю, в городе не пожалеют, выбрав меня председателем Увеселительного комитета.
- Хочешь привезти цирк?
- Подожди, не торопись. Я был сегодня в магазине Билла Огивли. Поехал за муслином для дочерей.
Знаешь, у Билла новый приказчик, его зовут Ноттер.
Он приехал сюда из Колумбуса примерно неделю назад. Этот Ноттер меня обслуживал, и я обратил внимание, что рулон муслина он положил на прилавок как перышко - а в нем веса футов эдак тридцать, не меньше.
"Вы не слабак, - сказал я. Он отмерил муслин и кивнул. - Здорово, тем более что физической нагрузки у вас здесь нет".
"Мне она не нужна, - ответил он мне. - Я - атлет. Был как-то чемпионом в матчах любителей в Колумбусе".
"Чемпионом чего?" - спросил я.
"Ну, просто чемпионом, - сказал он. - В легком весе. Я побил всех весом меньше ста сорока фунтов".
Тут бакалейщик прервал свой рассказ и прямо спросил:
- Сколько ты весишь, Джонас?
- Примерно сто тридцать восемь, - ответил Симмонс глухим голосом.
- Я так и думал. Ну так вот, этот Ноттер опять разговорился. Подошел Билл Огивли, и Ноттер рассказал нам обоим, что он был чемпионом в Колумбусе. Несколько лет назад. Одного своего противника он вообще вышиб за веревочные ограждения, и тот два дня валялся без сознания. Я, конечно, все время о тебе думал.
В конце концов я ему сказал: "Ну что ж, мистер Ноттер. Я очень рад, что вы приехали в Холтвилль, и как раз вовремя. Вы можете выступить в боксерском состязании на нашем Ежегодном пикнике Купеческой ассоциации".
"Но ведь в Холтвилле не с кем боксировать", - возразил он мне.
"Есть, есть, - сказал я. - С Джоном Симмонсом - владельцем скобяной лавки. Он каждый день по два часа тренируется с боксерской грушей. Вы его видели?
Вот он и проведет с вами матч. Добро пожаловать!"
"Ну что ж, - отвечает он. - Я бы, конечно, показал ему где раки зимуют - и ему, и любому другому. Но дело в том, что я каждый день, да и вечером тоже, должен быть в магазине и времени на тренировки у меня нет".
"Не беспокойтесь, мистер Ноттер, - заявил тут Билл Огивли. - Я вместо вас подержу здесь оборону час-другой в день. Матч между вами и Джоном Симмонсом того стоит".
В общем, - заключил бакалейщик, - мы договорились. Правда, ни Билл, ни я ничего о правилах матча не знаем, но мистер Ноттер помог нам. Матч будет проводиться в боксерских перчатках по восемь унций.
Десять раундов. Я сказал, что такие перчатки есть у тебя в лавке. По правде говоря, Джонас, мне этот парень не очень-то понравился, и я буду рад, если ты его немного потреплешь.