И сказал Сын: "Да будет по слову твоему". И стал он границей Света и Тьмы, перед ним был Свет, а за ним "Кромешная Тьма". И стало, как написано в Великой книге: "И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы". И еще, " и свет во тьме светит, и тьма не объяла его".
И появился Мир Света, где имели Бытие семь Сынов Сеятеля и он сам – "восьмеричное совершенство" – так называется это в Вечной книге. А в Великой: "Бог – это и Один и Много". И каждый Сын Сеятеля мог сказать о себе: я – "есть восьмой и из числа семи".
В этом Мире лучи и волны Света бились в грудь прекрасной волне – красно-бурой Стене и возвращались назад к Отцу Светов, обеспечивая монолитность своему новому Радужному дому. Лучи и волны Сынов Света, набегая друг на друга, непрерывно что-то творили, ведомое им из книг Отца или совершенно новое. В Вечной книге об этом написано: "Волна на волну набегала, волна погоняла волну", а в Великой – "Динамическая Целостность порождается интерференцией лучей и волн".
Появлялись невообразимые пространства, удивительные формы, прекрасные в своей гармонии явления природы, чарующие звуки, полные любви и света слова, всевозможные фантастические существа… И все это представляло собой гармоничное единство. И как сказано в Великой книге: "Мир Света создает и хранит основные принципы устройства всего Мироздания". Это и делали Сыны Света. Во всем этом великолепном многообразии прекрасного мог обитать сам Сеятель.
Все было в Мире Света так прекрасно, так ярко, разнообразно и гармонично – ненадоедливо, потому что быстро менялось, как в калейдоскопе, который сколько не вращай, нет повторений великолепным построениям.
Но их было всего восемь, созидателей, обитателей и потребителей этого прекрасного Мира. И один из них, "… восьмой и из числа семи", как сказано в Великой книге, постоянно стоял на страже, на границе с Тьмой. О нем в Вечной книге написано: "И лишь волна полночная простонет". Он хоть и участвовал со всеми братьями в распахивании семимерного пространства, но лишь частично мог принимать участие в работе и творениях братьев, так как постоянно нес службу на границе.
Другие братья тоже несли службу, но она у них была более приятной. Средние братья, их было четыре, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой – носили Отца Светов по всему этому Миру и показывали ему совместные творения всех семи сыновей. Двое, самые младшие, но и самые строгие, образовывали вокруг Отца Светов "неприступный свет", они работали телохранителями.
3. Красный Сын и Тьма
Долго ли, коротко ли, но стал Красный уставать от своей однообразной и нелегкой службы. Без сменно стоя на границе, он стал думать, что такое красота? И почему "крест и красота – близки"? Он знал, что символ Вечной обители Отца – четырехугольный Крест, а на нем самом почивала красота. И, наверное, из-за этой красоты он и должен нести свой крест. Правда, как только появился Мир Света, когда Сеятель отделил Свет от Тьмы, символом новой Обители Сеятеля стал шестиконечный Крест, он-то, наверное, и стал его крестом.
Отец Светов понимал, как нелегко Красному Сыну, как постоянное соприкосновение с Тьмой портит его характер и может даже испортить отношения с братьями. Он очень сожалел, что в его Мире нельзя организовать Ротацию службы у его Сыновей.
– Вот, в Великой книге написано: "И каждый пятый, как правило, был у руля". – А его семь Сыновей всегда жестко стоят каждый на своем, данном ему от рождения месте, это называется – Данность. И он стремился всеми силами своей отцовской любви смягчить эту данность и постоянно подчеркивал важность службы Красного и его самого, во всем их общем Бытии.
А Тьма, тем временем, видела прекрасный Мир Света, и ей очень хотелось туда проникнуть, чуть большей мерой, чем удалось это Времени. Но какой мерой? Никакой меры у нее не было, она пока ни кем не измерялась и не исчислялась. А Время, ее рабыня, такое же непрерывное, безмозглое и неумолимое «нечто», как и сама Тьма, потихоньку воровало частицы света у лучей и волн Светлых Сыновей, добегавших до Стены. Да и у самой Стены, Красного стража Тьмы, удавалось откусить какие-то потерявшие бдительность лучики. Время бросало эти частицы света во Тьму, и та растворяла их в ничто.
Однажды, Время откусило значительный кусок красного луча и Тьма не стала сразу растворять его в ничто. Она обрадовалась, что «добыла языка» и обратилась этим языком к Красному и сказала ему:
– Прекрасный Сын Света, почему ты своими «лучищами-ручищами» все отталкиваешь меня? Ведь ты устал, тебе тяжело – расслабься, растворись немного во мне и отдохни. Братья давно забыли тебя, а Отец не любит, раз так напрягает. Только я жалею(жалеть и жалить – близки) тебя, ведь, ты от рождения со мной и весь такой красивый и совершенный, почти как сам Отец.