Несмотря на глубокую ночь, Тольбус работал, изучая многочисленные документы и отчёты — скорее всего касающиеся сегодняшнего дня. На столе я рассмотрел подробную карту окрестностей, а на нескольких бумажках, лежащих рядом — исчерканные схемы и планы.
Муллер быстро поведал ему причину визита, после чего комендант осмотрел нас троих пристальным, изучающим взглядом, а потом пригласил ещё парочку человек — видимо его приближённых, светящих красными от недосыпа глазами. У одного, вдобавок, дёргалось веко. Похоже нервы…
На этом момент я осознал, что наступило моё время — блистать и играть роль «обычного парня-мага которому повезло». Похоже, ещё одна «самая последняя и самая важная» задача. Сколько уже таких я прошёл? Ха! Значит, пройду и эту!
— Кхм, — притворно откашлялся я и напустил на себя чуточку растерянный вид. — Э-э… Я начну с начала, ладно? — и тут же, потерев ладони друг о друга, без паузы, начал говорить. — Мы обратились в крыс и направились через окопы… А можно карту?
Отыгрывать неуверенного и теряющегося от столь важных личностей паренька было даже забавно. Хотя, глядя на Муллера, я старался не перегибать. Он знал Изена, хоть и не слишком сильно. Однако они всё-таки успели какое-то время пообщаться. Впрочем, пока что моих куцых знаний хватало, дабы водить его за нос.
Сведения, которые я сообщил, касались пушек и ядер. У Империи их было даже слишком много, а потому этой информацией этой они гордились, а не скрывали. Со стороны это выглядело так, словно два зажиточных крестьянских хозяйства изо всех сил копили деньги, дабы приобрести себе дефектный плуг, который в качестве тренировки сковал ученик кузнеца, а потом, на их глазах, в лавку зашёл аристократ и скупил вообще всё. Включая и эту недоделку.
Я был не удивлён, когда первоначальные мои слова, касающиеся «секретной информации о враге» оказались высмеяны. Как это, у армии Империи более двух тысяч пушек? Это невозможно! — кричали они. Это выдумки! Сказки! Мальчик врёт, чтобы показаться важным!
— Думаете, те офицеры, докладывающие бригадиру Блумфилду, соврали ему? — обезоруживающе и с деревенской простотой спросил Борх. И я едва не зааплодировал ему. Как тонко, как вовремя! И ведь мы не обговаривали это!
Заданный с такой стороны вопрос заставил людей смешаться. Они растеряно смотрели в глаза друг другу, будто бы ожидая, кто первый придумает адекватную причину с нами не соглашаться. И вместе с тем, я видел, как их лица вытягивались в невозможности это сделать.
Конечно, если бы речь шла не об их жизнях, а о чём-то менее важном, например деньгах, то нас бы просто послали. Мне не впервой видеть моменты, когда правдой становится самая выгодная ложь. Вопрос лишь в том, кто именно будет выбирать эту самую выгоду. И здесь представителям вольных городов тоже очень сильно хотелось пойти по привычному пути. Объявить неугодную правду выдумкой. Глупостью. Блажью подростков.
Но этого не получалось. Каждый, против воли, понимал, что даже если они наорут на нас, отправят в казематы, накажут, даже убьют — это ничего не даст. Мы просто гонцы, сообщившие дурную весть и теперь нужно решать, как на неё реагировать.
И выгода Империи здесь была именно в этом. Деморализовать противника, заставить его бояться. Заставить поверить в то, что их сопротивление бессмысленно. Что они уже проиграли.
— У нас есть статуя Сэнтилы, — внезапно выдал один из новоприбывших помощников Логвуда. Тот самый, с дёргающимся веком. — Безумие убьёт их в любом случае.
— Для этого нужно, чтобы ублюдки зашли в город. А зачем им это, если можно просто расстрелять Фирнадан до состояния выжженной земли? — возразил ему второй.
— Тихо! — рявкнул Тольбус. — Не при них, — кивнул он на меня с ребятами и… на Муллера. Наставника аж перекосило, причём он не сумел спрятать собственное выражение лица.
— Идём, — гневно бросил нам мужчина, поспешно вскочив на ноги и направившись к двери. Мы последовали за ним.
— Вас кто-то отпускал? — уже в дверях прозвучал властный голос Логвуда. Муллер замер. Его плечи дёрнулись, будто желая развернуться, но ноги напротив, застыли соляными статуями.
Молчание воцарилось в кабинете.