Лессинг подумал о том, не мог ли такой удар послужить причиной последующих галлюцинаций, а также отбросить его назад во времени. И он подумал, что ему привиделось — наверняка привиделось, — что дверь приоткрылась, а за ней беззвучно перемещаются тени.
Когда он тем вечером позвонил Клариссе, то был полон решимости непременно поговорить с ней, даже если для этого придется пригрозить ее тете полицией. Лессинг понимал, как оскорбительно бесполезно прозвучат такие угрозы, но не мог придумать никакую альтернативу. И потребность увидеть Клариссу стала совсем отчаянной теперь, после странных видений Страны Чудес и Зазеркалья. Лессинг хотел поговорить с ней об этом и думал, что его история произведет какой-нибудь эффект. Чуть ли не в замешательстве он ожидал, что Кларисса вспомнит ту роль, которую она играла во всем этом сама, хотя и понимал, каким идиотским выглядит это ожидание.
В таком настрое он и позвонил, и был несколько дезориентирован, когда услышал в трубке не тетю, а саму Клариссу.
— Я сейчас приеду к тебе, — категорично заявил он срывающимся голосом.
— Да, приезжай, — ответила Кларисса так, словно они расстались лишь несколько часов назад.
Объятому нетерпением Лессингу поездка через город показалась очень долгой. Он репетировал в уме историю, какую расскажет ей, когда они останутся одни.
Видение было таким реальным и ярким, хотя, должно быть, прошла лишь доля секунды между тем, как его голова ударилась о дверной косяк, и тем, как колени коснулись пола. Что же скажет об этом Кларисса? Лессинг не знал, почему вообще хочет рассказать ей об этом, но ему казалось, что она может дать ответы на его вопросы, если он задаст их ей.
Он нетерпеливо позвонил в дверь. Как прежде, из-за двери не донеслось ни звука. Лессинг позвонил еще раз. Никакого ответа. С чувством, будто он перенесся назад во времени и второй раз переживает эту удивительную галлюцинацию, Лессинг толкнул дверь. К его удивлению, дверь широко открылась. На этот раз ее не сдерживала никакая цепочка. Он уставился в уже знакомый, со многочисленными зеркалами, полумрак. И пока он стоял на пороге, неуверенный, позвать ли или снова нажать кнопку звонка, то заметил, как в глубине квартиры, видной лишь в зеркалах, что-то шевельнулось.
На мгновение ему показалось, что он опять переживает случившееся. Но затем Лессинг увидел, что это Кларисса. Кларисса, стоящая неподвижно, с выражением ожидания на ее ярко светящемся лице. Это был тот самый взгляд, словно у ребенка Рождественским утром, который он уже видел раньше мельком, но никогда так ясно, как сейчас. Лессинг не видел, на что она смотрит, но выражение ее лица он узнал безошибочно. Собиралось произойти что-то великолепное, просто ослепительно прекрасное, подразумевал ее взгляд. Что-то великолепное, вот здесь, сейчас...
И вокруг нее замерцал воздух. Лессинг изумленно заморгал. Воздух замерцал, сделался золотистым и вдруг стал литься вокруг нее золотым дождем. Это то же самое видение, пронеслась в голове Лессинга дикая мысль. Он уже видел все это прежде.
Кларисса молча стояла под золотым душем, подняв лицо, позволив золотым ручейкам медленно стекать по нему. Но если это было то же видение, то больше ничего и не произойдет. Лессинг невольно напрягся, ожидая, как под ногами завертится пол...
Но нет, все оставалось реальным. Значит, он видит другое чудо, чудо, бесшумное и великолепное, которое происходило в тихой квартире.
Он видел его в видении, теперь оно происходило в действительности. Кларисса стояла под дождем из... из звезд? Стояла, как Даная, на которую пролился Золотой Дождь...
Как Даная в своей медной башне, спрятанная от всего мира. Его внезапно ударила мысль о сходстве Клариссы с Данаей. И что значит этот невозможный золотой дождь и ее немыслимое восхищение? Что льется яркими струями на нее? Кто так отгородил Клариссу от всего остального Человечества, защищая ее вплоть до нарушения законов природы, с помощью каких-то механизмов, мелодично поющих на разные голоса? Кто этот всемогущий... да-да, всемогущий, каким был Зевс, который пролился на свою избранницу сказочным Золотым Дождем?