— Поворот, — сказала вдруг Кларисса. — Поворачивай же. А то мы снова поедем в обратную сторону.
Лессинг изо всех сил попытался повернуть рулевое колесо, но оно не поддавалось.
— Не могу... — почти на пределе выдохнул он. — Не могу.
Она подарила ему великолепный взгляд черных глаз и наклонилась, чтобы самой дотянуться до руля. Даже ей оказалось трудно повернуть его. Но все же она это проделала, и машина, свернув за угол, снова направилась на север, а огни Джерси поплыли мимо, расплывчатые, словно в бреду.
Это туманное состояние никак не могло быть вызвано обычным опьянением. Оно стремительно росло. Это, с трудом подумал Лессинг, Его следующий шаг. Он не позволит ей увидеть то, что он делает, но понимает, что должен остановить нас сейчас, иначе мы вырвемся из заколдованного круга и докажем свою независимость.
Высокие узкие здания по обеим сторонам улицы напоминали высокие деревья в лесу с неподвижными листьями-окнами. Все эти окна были на разных этажах, словно подчеркивая разнообразие Бога в бесконечно малых различиях, и все они попеременно мигали, пока машина ехала все вперед и вперед по этому каменному лесу. Лессинг уже видел прогалины среди этих деревьев, не совсем прозрачные, а видимые словно через какое-то новое измерение. Он увидел улицы, разделявшие этот лес на квадраты и прямоугольники, и ошеломленно вдруг вспомнил другой лес, также разбитый на квадраты, в Зазеркалье.
Машина ехала по лесу опять на юг.
— Кларисса, помоги мне, — сказал он сдавленным голосом, сражаясь с рулем.
Ее маленькие белые ладошки появились из темноты и легли на его руки.
Дождь света внезапно полился на них, окутывая Клариссу, как некогда Зевс окутал Данаю. Бог ревнивец, бог-ревнивец, — засмеялся Лессинг и с бессмысленным торжеством крутанул рулевое колесо...
Между деревьями мерцал какой-то свет. Нужно идти тихо, бесшумно, подумал Лессинг и отправился на цыпочках по... мощеной дороге. Без всякого удивления он понял, что идет пешком, через лес в темноте, совершенно один. Он все еще был пьян. Никогда еще я не был так пьян, с какой-то гордостью подумал он, пьян сильнее, чем когда-либо прежде мог напиться смертный. Любой смертный. Но не боги...
Между деревьями появились люди. Лессинг знал, что они не должны увидеть его. Это неимоверно потрясло бы их. Он вспомнил ярко разодетых людей из другого видения и юношу с кнутом. Нет, лучше держаться скрытно, пока может. Лес скрывал его плотной дымкой, а в ушах, вероятно, лишь шумело опьянение.
Люди были мрачно одеты во все черное, с черными капюшонами, покрывавшими головы и оттенявшими бледные лица. Они шли между деревьями длиной колонной. Лессинг наблюдал за ними, а они все шли и шли. Некоторые женщины несли с собой мешочки для вязания и вязали спицами на ходу. Некоторые мужчины читали на ходу какие-то книжки и то и дело спотыкались о камни и корни. Но никто не смеялся над ними.
Кларисса шла одной из последних. Лицо у нее под черной шапочкой было веселое, веселое и самое беззаботное из всех, что он видел в этом... в этом мире. Она шла легкой, танцующей походкой, и те, кто двигался позади, бросали на нее хмурые взгляды. Но ее это, казалось, не заботило.
Лессингу захотелось позвать Клариссу. Захотелось так сильно, что, как ему показалось, она почувствовала, потому что начала отставать, позволив обогнать себя сначала одной группе, потом другой, пока не оказалась в самом конце колонны. Несколько девушек оглянулись на нее, захихикали, но ничего не сказали. Кларисса отступала все больше. Потом процессия повернула, а Кларисса остановилась посреди дороги, глядя, как они уходят. Затем рассмеялась, исполнила торжественный пируэт, словно на пуантах, и черные юбки образовали круг у ее ног.
Лессинг вышел из-за дерева и шагнул было к ней, готовый позвать ее по имени, но опоздал. Кто-то оказался к ней ближе, чем он. Кто-то, кого Кларисса весело окликнула на незнакомом Лессингу языке. Затем между деревьями мелькнуло что-то темно-красное, и кто-то, закутанный с головы до пят в красный плащ, подошел и заключил ее в объятия. Красные фалды плаща окутали их обоих. Из-под наклонившегося капюшона послышался счастливый смех Клариссы.
Лессинг остался стоять на месте. Это может быть другая женщина, с отчаянием сказал он себе. Это может быть ее сестра или тетя. Но нет, скорее всего, это был мужчина. Или...
Лессинг искоса глянул по сторонам — в странном его состоянии все было зыбким, детали норовили ускользнуть, когда он пытался сосредоточить на них взгляд, — но на этот раз он был почти уверен в том, что заметил. Он был почти уверен, что, когда Кларисса приподняла лицо, в полумраке леса был почти ясно видел свет... свет, падающий из нависшего капюшона мужчины. Свет, льющийся из капюшона. Золотой дождь. Даная в золотом дожде...