Задремать удалось нескоро, сон приходил урывками. Девушка то и дело просыпалась и гадала, где она; затем вспоминала — и снова погружалась в дремотное забытье.
— Кэсси?
Знакомый мужской голос, холодный и властный, разорвал тишину. Кэсси неохотно открыла глаза и заморгала: яркий солнечный свет затопил комнату. Она лежала на животе, зарывшись лицом в подушку. Голос раздавался сзади; она машинально перекатилась на бок, сбросив одеяла. Из открытого окна повеяло свежим воздухом, и в то же мгновение девушка вспомнила о том, что не одета. Но поздно: Джоэл уже разглядывал ее обнаженные плечи и грудь.
Радуясь, что не видит выражения его лица, Кэсси потянула одеяло на себя, и отпрянула, словно обжегшись, когда пальцы его на мгновение коснулись ее груди.
— Сама стыдливость, — негромко протянул Джоэл, наблюдая, как на щеках девушки медленно проступает румянец. Гость бесцеремонно завладел одеялом и выпускать добычу не собирался.
— И кто бы мог подумать, что под одеждой столь бесформенной скрывается фигурка столь женственная?
Кэсси не находила в себе сил поднять взгляда: насмешка жгла огнем. Похоже, Джоэлу нравится причинять ей боль. Она-то знает, что за жалкое впечатление производит на того, кто привык к роскошным, томным блондинкам!
— Не надо… — невольно взмолилась Кэсси; в голосе прозвучали боль и стыд. Брови Джоэла вопросительно взлетели вверх: ах, почему она не видит выражения его лица? Девушка отчаянно стыдилась собственной наготы.
— Чего не надо? — тихо переспросил он, не сводя с жены глаз. — Не надо говорить, что ты изумительно сложена?
Девушка застонала в знак протеста, но Джоэл повел себя крайне странно. Вместо того, чтобы рассмеяться над дурнушкой, он мрачно процедил сквозь зубы:
— В чем дело, Кэсси? Мне не дозволено восхищаться собственной женой? Это — привилегия Уильямса, да?
Кэсси напряженно свела брови, пытаясь вникнуть в смысл его слов.
— Тебе нечего ответить?
Пальцы, что еще недавно легко касались ее груди, крепче вцепились в край одеяла и сдернули его до талии, не успела Кэсси воспротивиться. Девушка инстинктивно оттолкнула дерзкую руку и попыталась снова натянуть одеяло на самый нос.
— Прекрати! — коротко приказал Джоэл. — Ты — моя жена. Неужто я не имею права на тебя полюбоваться?
Джоэл бесцеремонно уселся на край кровати; матрас прогнулся под его тяжестью. Властные пальцы легли на ее талию, придерживая одеяло. Он придвинулся настолько близко, что Кэсси отчетливо различала черты лица. Глаза потемнели, приобрели непривычно-глубокий, чернильно-синий оттенок; резче обозначились скулы, а губы, как ни странно, изогнулись в чувственной, ласковой улыбке.
— Пожалуйста, оставь меня и уходи, — взмолилась Кэсси, пытаясь унять нервную дрожь.
— Так сразу? Сперва я поцелую счастливую новобрачную.
— Нет! — в ужасе выпалила Кэсси.
— Почему нет? — небрежно осведомился Джоэл. — Вчера вечером тебе не терпелось сравнить меня с Питером Уильямсом!
Он нагнулся ближе, и дыхание у Кэсси перехватило. Она знала: мужу вовсе не хочется ее целовать, вкрадчивая улыбка — это не более, чем маска, скрывающая жгучий гнев. Затаенная обида дает о себе знать, ищет выхода во взрыве ярости, и ярость эта почему-то обращена на нее, Кэсси. Слезы жгли бедняжке глаза. За что Джоэл ее так мучает? Неужели и впрямь так сильно ненавидит?
Девушка отрешенно следила за тем, как ладони его скользнули выше, неспешно легли на округлую грудь, большие пальцы принялись поглаживать нежные соски. Прикосновения эти были легкими и нежными, но Кэсси по-прежнему дрожала всем телом, — все сильнее и неудержимее, по мере того, как новые, неизведанные чувства просыпались в груди. Ей хотелось растаять, раствориться в сладкой муке любовных ласк, уступить без борьбы. Но разум велел остеречься, предупреждая: Джоэл беззастенчиво ею пользуется, ведет некую адскую игру, и она, Кэсси, горько пожалеет, если поддастся слабости.
Резким усилием воли Кэсси отвела взгляд от ладоней Джоэла, постаралась сдержать биение сердца и положить конец легкому электрическому покалыванию.
— Ты уже повидался с прессой?
Голос ее прозвучал слабо и глухо, словно издалека.
— Да, — бесстрастно подтвердил Джоэл, продолжая поглаживать ее грудь. Под легкими, невесомыми касаниями соски ее затвердели и приподнялись: так весенние цветы открываются навстречу солнцу.
— Итак, ты все-таки женщина!
Насмешливые слова обожгли ее, словно удар хлыста. Ей захотелось вырваться, но девушка чувствовала: именно этого Джоэл от нее и ждет.
— Ну и зачем ты это делаешь? — покорно спросила она, не в силах удержаться от постыдного вопроса.
— Ты — моя жена, и поскольку моя подружка не желает иметь со мною дела, пока я состою в законном браке, будет только справедливо, если ты займешь ее место, верно?
Кэсси осознала сразу несколько горьких истин. Во-первых, (и это задевало всего больнее), Джоэл, должно быть, прямо от нее поехал к этой блондинке, с которой ужинал в ресторане. Во-вторых, он разозлен и раздосадован вероломством подружки. Вот — причина сдерживаемого гнева, что ощущается в каждом его прикосновении!
— Об этом мы не договаривались, — тихо возразила девушка, — и мне этого от тебя не нужно, Джоэл.
На мгновение он словно бы удивился; затем задумчиво сощурился, но Кэсси заставила себя не опустить взгляда.
— Я сделаю так, что станет нужно, — пригрозил он тихо. Подушечки больших пальцев задержались на вершинах упругих грудей, и на одно безумное мгновение Кэсси отчаянно захотелось поощрить мужа, заставить привести угрозу в исполнение. В конце концов, ничто человеческое ей не чуждо, верно? Она точно так же способна любить и страдать, как и всякая красавица. Даже дурнушки чувствуют… Что чувствуют? Желание? Потребность услышать слова нежности? Ей нужно знать, что и она имеет власть над мужчиной? Вздрогнув, Кэсси заставила себя вернуться на грешную землю. О чем она только думает? Джоэл ее не любит. Он хочет одного: покарать в ее лице весь женский пол. Как хорошо, что она вовремя одумалась! А ведь уже собиралась умолять мужа о любви! При этой унизительной мысли щеки вспыхнули огнем, а жар, что лавой разливался в крови, наполняя все тело сладострастной истомой, мгновенно иссяк. На смену ему пришло тошнотворное отвращение.
— Ты хочешь сказать, что можешь распалить мое тело, — холодно сообщила она Джоэлу. — Но я не позволю использовать себя для того, чтобы утолить страсть к другой женщине, Джоэл. — Девушка подняла глаза, заставляя себя забыть о собственной наготе. Теперь, хорошенько вглядевшись в лицо мужа, она отчетливо прочла в нем усталость и разочарование. Джоэл в последний раз окинул взглядом ее фигурку — и покачал головой.
— Хорошо же, моя ледяная принцесса, моя девственница-жена, — поддразнил он. — Но сперва отведай то, от чего отказываешься!
Джоэл подался к ней всем телом, притиснул к кровати, так, что она не могла пошевелиться. Шершавая ткань шерстяной рубашки защекотала ей грудь. Он запустил пальцы в ее волосы, не давая двинуться, не позволяя отстраниться. Сердце девушки неистово колотилось в груди, воздуха не хватало: губы его неумолимо приближались. Сама того не сознавая, она потянулась навстречу, уста ее дрогнули и приоткрылись. Лицо Джоэла раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.
На этот раз то было не легкое, невесомо-нежное касание языка и губ, но жадный, свирепый натиск: Джоэл исступленно припал к ее губам в неистовом, чувственном порыве ярости и страсти.
Кэсси инстинктивно воспротивилась поцелую, изогнулась всем телом, пытаясь избавиться от бремени, но в результате лишь ближе прильнула к нему.
Только укротив пленницу окончательно, неистовый поцелуй слегка утратил былую свирепость: язык приласкал распухшую нижнюю губку, а ладони, оставив в покое волосы, принялись поглаживать тело.
В ходе борьбы на рубашке Джоэла расстегнулось несколько пуговиц, и Кэсси инстинктивно отпрянула от грубого прикосновения жестких волосков к нежным округлостям груди.