Сверху доносился плач несчастного создания с диким именем Потап…
Через четверть часа мы вышли из офиса и направились к припаркованной в нескольких метрах от него ядовито-желтой машине – дорогущему кабриолету марки «Мерседес». Он был затянут черным тентом и радужно переливался, даже несмотря на полное отсутствие солнца. Новенький.
– Это подарок Марка, – ответила на мой немой вопрос Ирина Романовна. – Я всегда любила спортивные автомобили, хотя не особо похожа на гонщика. Он хотел подарить мне «Феррари», но я не допустила: слишком дорого и к тому же никак не подходит для наших раздолбанных трасс.
– Да уж, – сказала я. – На «Феррари» у нас не разъездишься. Разве что только не выезжать за пределы Садового кольца. Да и то…
И я взглянула на эту женщину, которая в полном несоответствии со своим возрастом и внешним видом любила кататься на дорогих и скоростных спортивных автомобилях. Да еще тяпнув рюмку коньяку.
Мы сели в машину и выехали из нашего двора.
– Мой муж был прекрасным человеком, – говорила Ирина Романовна по мере того, как мы преодолевали расстояние до ее дома (она в самом деле оказалась лихим водителем). – Он был очень деликатным, скромным, никогда не рвался к этой кричащей роскоши, которая сплошь и рядом встречается у наших нуворишей. Его чуть ли не заставляли приобретать те или иные престижные вещи: дескать, неудобно богатому человеку, вице-президенту крупной компании жить в жалкой четырехкомнатной квартире и ездить на старенькой «Вольво», которую может себе позволить едва ли не каждый торгаш с рынка.
– Он был спокойным человеком? – спросила я.
– Да, более чем. Спокойным и домашним. Редко выезжал из дома без особой на то надобности. По мере возможности, конечно. А таких возможностей – чтобы работать, не выезжая из дома, – у него было немного. Бизнес – штука злобная. Поедает все время, выпивает все соки.
«По большинству наших бизнесменов не скажешь, что бизнес выпивает из них все соки, – подумала я, – все как на подбор – кругленькие, розовенькие, гладенькие».
Но вслух я сказала совершенно иное – банально-примирительное:
– Да, большие деньги требуют больших жертв. К сожалению, это закон нашего времени.
Ирина Романовна вывернула руль направо и, не поворачивая ко мне головы, заговорила быстро и сбивчиво:
– Нет… я решительно не могу понять, откуда в его сейфе этот кошмар. Не может же быть, чтобы он хранил его просто так. Значит, это было важно для него… какая-то необходимость. Мне уже начинает казаться, что не все так просто… что он мог умереть не своей смертью… мало ли что.
– Но ведь у него действительно было слабое сердце?
– Да… да.
– И врачи констатировали смерть от его остановки, и вы читали заключение экспертизы?
– Да, конечно. Я знаю, что Марк умер сам, своей смертью. Что никто его не убивал. Но после того, как я увидела кадры из этого… из этого ужаса… мне кажется, что не может так вот просто умереть человек, который хранит в своем сейфе… такое! – вырвалось у нее, и я аж похолодела, подумав, что в таком состоянии она может не справиться с управлением.
И дело будет закончено так и не начавшись.
– Так что же там на этой кассете? – спросила я.
– Вы знаете, Мария… там… там – порнография. Не совсем обычная, но – порнография. Я женщина без особых предрассудков и думаю, что нет ничего предосудительного в том, что мужчина держит кассету такого содержания… но…
– Правда, странно, что он держал ее в сейфе, – сказала я. – Порно. Н-да…
– Но, как я говорила, это не совсем обычное порно, – произнесла Ирина Романовна. – Я не помню, как называется фильм… есть такой очень популярный фильм, где действует на редкость миролюбивый герой, который перекрошил двадцать человек… впрочем, это неважно.
– Да, я поняла, о чем вы.
– Там есть такой эпизод, – продолжала Ирина Романовна, – после того, как главный герой перекрошил этих… двадцать человек, один жирный америкашка смотрел порно… с истязаниями. Садомазохизм, если можно так выразиться… но, мне кажется, та девушка, с которой там снимали эпизод… кажется, она делала все не по контракту и не по собственному желанию.
– Я поняла, какой эпизод вы имеете в виду. Жесткое порно с садистским уклоном. Вероятно, там только разыграно насилие.