Альберт швырнул халат в угол. Провел ладонью по волосам от лба до уха и скривился - запекшееся мыло, как вшивый колтун. Мерзость. Немедленно в ватер - черпнуть из фарфорового бачка хлорной воды в лицо, два пальца в рот, чтобы так не тянуло с похмелья желудок, переодеться и спать ничком на диване в кабинете.
Он обнажен по пояс, костюмные мятые брюки плохо болтаются на бедрах, подтяжки - хвостом щелкают по тощему заду. На запястьях - хрусткие грязные фрачные манжеты с янтарными пупками запонок.
Лицо белое длинное, как плевок в пивной.
За венецианскими арками дворцовых окон - на пасмурной промокательной бумаге - отбитые по линии казенные здания, красный кирпич, желчь, трубы, дымный колер фронтонов, чугунные наручники набережной - сизая река с мелким рыбацким плесом, сырая мостовая - все так и просит - схвати стул за спинку - выбей стекло с размаху.
Кувырок через подоконник вниз, вдребезги мозг, полицейский свисток, визг, глаза зевак.
Запасной выход.
Не сегодня. Успею. Господи, папироску бы…
Альберт вывернул карманы брюк - сор по шву, махрушки, пыль.
Пусто.
Попугаем глянул из за угла ливрейный.
- Ваш светлость, там вас с утра посетитель домогаются… На авто приехали, просют. Прикиньтесь, я рубашечку принес, простудитесь. Свежая, только от прачки.
Альберт отлаялся на ходу:
- Не выйду. Уехал. Болен. Умер.
- Сегодня умер, вчера умер, третьего дня умер… Неудобно-с докладывать…
- Что?
- Гость солидный. Стул сломал. Буйствуют-с. Извольте карточку посмотреть.
Альберт
взглянул на визитку, прочел имя, присвистнул, рванул надвое тонкий картон.
- Нашел время, хорошенькое дело… Слушай, как тебя?
- Федор Иоаннович…
- Ого… Ну исполать, Федор Иоаннович, где он?
- В стеклянном зимнем саду. Суровый. Как приехал - спросил шампанского-с, и … бицикл.
- Какой к дьяволу бицикл?
- Английский, - выпучился ливрейный - Для мускулов.
Альберт показал зубы. Легла на голые плечи холодная крахмальная сорочка.
Он открыл глаза - из зеркального овала напротив выпрыгнул бледный гробовой двойник с отравленным ртом, плоскими сосками, черным галстуком на голой с жилами шее, Альберт закрылся от него пятерней и сказал:
- Я готов. Веди.
Второпях застегнул на груди тугой перламутр пуговок не в ту петлю.
Общий план. Павильон.
Стеклянный купол оранжереи. Капли медного солнца сквозь густую зелень. Традесканции, финиковые пальмы, драцены в кадках.
Амадины, вьюрки, канарейки, свиристели и корольки скачут и чирикают в китайских клетках-пагодах, просыпалось просо, комнатный фонтан мелко плюет водичку из чаши в чашу.
Дамские качели на цепях.
Душно, хоть пляши.
По цветной плиточной дорожке среди растений и скульптур кружил бицикл - стрекозиное огромное колесо впереди и крохотное - сзади.
Породистый, как сеттер, седок в офицерском кителе в фуражке с белым околышем остервенело крутил педали, дзинг-дзанг - заливался звоночек с язычком.
Альберт замер враспор в дачных сетчатых дверях.
- Я же просил! Не здесь! Отец узнает, будет все!..
Бицикл зашатался и рухнул со звоном, круша горшки.
Офицер, дергая локтями, выпутался из его цепей и спиц.
В ледяном серебре ведерка потела в колотом льду бутылка “клико”.
Хлопнула в потолок пробка. Офицер выкатил черносливные глаза и, обливаясь, выпил из горла пену.
Дмитрий Адлер грузно сел на качели - пискнула доска.
Оправил белую полоску на галифе.
- Я уезжаю на фронт. Как Байрон.
- Какой фронт? Войны нет нигде…
- Всегда где-нибудь есть война… Кафры против туарегов. Какая разница? Я - мертвый человек.
- Митька, не дури! - Альберт срыву перехватил качели, удержал.
Дмитрий Адлер набело прочертил кавалерийскими каблуками метлахскую плитку.
Глупо улыбнулся.
- Хочешь - плюну? Я могу. Я мертвый человек. Ты сделал меня чудовищем… Четыре года с тобой в аду.
Он протянул липкую бутылку -
- На, пей. Пей теперь со мной таким. А я все-таки плюну в тебя. У меня порок сердца. Вот тебе, гнида.
Офицер жидко плюнул. Мимо. Закрыл лицо ладонями. Блеснули кольца, как зубные мосты.
Альберт погладил его по бедру:
- Митенька, не буянь, иди спать… Тебе постелят в гостевой. Поговорим после.
- Не тронь, ты погубил меня. Мне больно! Я мертвый человек.
Альберт - мелкотравчатый, взъерошенный, с нездоровой оттенью под глазами, концы сорочки по заячьи торчат из штанов, черные точки утренний щетины на левой щеке, рявкнул рваным фальцетом, отвалил маленький женский подбородок: