Диего пытался убедить супругу в этот раз уступить и позволить человеку науки её осмотреть, но в ответ она просто сбежала из дома на целый день, заставив его метаться раненым львом по губернаторской резиденции. Её обнаружили отправленные на поиски солдаты в хижине какой-то шаманки. Пойманная губернаторская жена, ничуть не раскаявшись, объявила, что нашла повитуху и теперь смуглая женщина, отмеченная языческими символами по всему телу, станет желанным гостем в их доме.
Адмирал лично забирал жену, на всякий случай, не протестуя против её заявления. Шаманка, отказавшись называть своё имя, благодушно согласилась помочь разведчице в её тягости. Казалось, в этот раз скандал разгорится по-настоящему серьёзный. Кто же знал, что обожаемая супруга начнёт его раньше, чем он успеет даже слово сказать?
– Родоразрешие в 18-ом веке исторически было признано позорным пятном на медицине! – резко заявила Ада, едва они остались наедине. – Из-за вашей дремучей веры, учёные мужи так и не сообразили, почему в родах умирает огромное количество женщин и детей. А причина не в дьяволе и богах, а в неспособности нормально принять роды!
– Так ты…
– Зато, повитухи, – продолжала она, игнорируя его слова, – показывали весьма неплохие результаты. В целом, это объяснимо. Все ваши доктора – это мужчины, едва соображающие, как вообще работает женское тело! А попытка заменить отсутствие знаний верой только всё портило! Ты даже не представляешь, дон Диего, скольких людей убивали эти коновалы, банально не помыв руки перед операцией! Но больше всех умирали роженицы и младенцы!
Все слова, относительно её безответственности, застряли в горле. Диего поражённо смотрел на супругу, не в силах произнести какое-либо слово, а её голос только набирал силу. На месте лукавой и неугомонной женщины в кабинете губернатора стояла гневная фурия.
– Я не хочу умереть родами, только и всего! И детей хоронить не желаю! – закипала она. – Повитухи – женщины, они хоть в какой-то мере представляют, что и как у нас работает. Да и обучить их кое-каким вещам я успею. А ваш коновал даже слушать меня не стал, когда я потребовала, чтобы перед осмотром он руки вымыл!
– Я… мне… – на этот раз он окончательно растерялся, уступая напору возмущенной супруги.
– Я говорила, что ваши врачи ни на что не способны! Говорила, что мне нужна женщина из местных! А что в ответ? «Уступи»?! Уступить своё собственное тело человеку, который место, откуда дети появляются с первой попытки едва ли найдёт? Если хочешь, чтобы твои наследники выжили, дон Диего де Очоа, то даже не думай мне перечить!
Знал ли он, что кто-то осмелится поднять на него голос? Что придёт день, и он попытается успокоить разбушевавшуюся супругу, старательно подбирая мольбы о прощении? И вот этот день настал, нежданно-негаданно.
– Любовь моя, – непривычно тихо прошелестел его голос, – пусть всё будет так, как ты захочешь! Только не волнуйся и не переживай!
Диего попытался было обнять супругу, но Ада вывернулась из его рук и обозлённой львицей мерила шагами кабинет, как это делал он днём. На одном из кругов, супруг поймал её в кольцо рук, не позволяя вырваться и отстраниться. В этот раз она вырывалась в полную силу, но муж оказался сильнее.
– Хочешь повитуху – будет повитуха. Армия повитух. И шаманы с колдунами. Да хоть алтари с жертвоприношениями! Мне ничего не жаль для тебя и нашего сын… малыша, – поспешно исправил он последнее слово, когда почувствовал, что слова о сыне лишние. – Если ты желаешь…
– Желаю. Этот вопрос касается меня, и решать его я буду так, как сочту нужным! – гневно выдохнула она в его шею, но вырываться прекратила и даже обняла, уткнувшись носом в ключицу.
Беременность обострила все чувства до невозможности. Характеры двух непримиримых противников схлестнулись. Хуже всего, что оба в чём-то были и правы, и неправы, но ни один не желал уступать. После долгого упоительного периода в гавани наслаждения от общества друг друга их корабль попал в шторм споров. Вот только в этот раз адмирал чувствовал беспомощность. Он знал, как завоёвывать цель и как удерживать силой, но как постоянно вести переговоры, переходя от одного компромисса к другому, ему было неведомо.
– И это только первый триместр, – пробормотала Ада, судя по всему, мучаясь теми же вопросами, – надо как-то решить, кто в споре прав, а кто нет, чтобы по-честному. Пока мы не поубивали друг друга. Этот век такое себе времечко, а без тебя совсем кошмар.