– Отличное название для совершенно безопасного артефакта!
Все эти неясные шепотки в мыслях, странные сны, где он видел легендарный меч и слышал настойчивый голос, расхваливающий магический артефакт. Меч, который подарит власть над всем, что пожелает себе владелец. Над всем миром, над жизнью и смертью, над самим временем. Он старался не обращать внимание на сны и голос, которые утихали по возвращению домой, но в море становился для них открытой книгой. Старался, но всё же слушал. Все его амбициозные «а что если» подло нашептывали ему, как много ещё способен получить адмирал. И ведь там, среди бескрайней синевы моря, они так складно и убедительно говорили ему, что именно он, Диего де Очоа, должен найти меч Смерти. Почему же сейчас, перед лицом Ады и её слов, все эти аргументы меркнут, а он ощущает себя наивным доверчивым мальчишкой.
– Я прекрасно понимаю, насколько подобные вещи опасны, любовь моя! Не делай из меня противника. Как и твой… коллега, я искал меч не для того, чтобы им воспользоваться, – от осознания, что в этот момент ради обладания мечом Смерти он начал лгать самому дорогому на этом свете человеку, стало не по себе. Несмотря на отвращение к самому себе за уже произнесённое, адмирал не смог остановиться: – Он бы хранился здесь. В безопасности. В самых глубоких подземельях. Чтобы никто им не воспользовался.
– Разве что при самой крайней необходимости? – подсказала Ада и тяжело вздохнула, отступив назад, чтобы облокотиться на стол. – Я уже слышала подобные слова и не один раз. Не от тебя, мой грозный адмирал, от других сошедших с ума агентов. Наша служба беспощадна… я скажу тебе, что будет, а дальше решай сам!
Их всё ещё разделяла половина кабинета. Всего несколько шагов, а по ощущению настоящая пропасть. Ада не протестовала, когда он приблизился, не возражала, что тоже опёрся о стол, но стоило ему попытаться коснуться её, она отпрянула.
– Подобные артефакты крепко ударяют по разуму. Даже с уничтоженной пластиной ты сможешь преуспеть в поисках меча, но когда ты протянешь к нему руку, тебя не станет. Ты не запрёшь его за семью замками, а оставишь себе без единого колебания, и мир заплатит кровавыми слезами за все твои амбиции. Всех, кто окажется на твоём пути ты сотрёшь в порошок. А когда ты всё же вернёшься домой, никто тебя не узнает. В первую очередь мы с мальчиками. Но, что страшнее, ты тоже нас не узнаешь, только твоё безумие признает в нас близких тебе людей. Близких, а потому опасных. Интересно, кого ты тогда пожелаешь убить в первую очередь: меня или детей? – безжалостно закончила она страшную речь безжизненным голосом.
Он уже слышал этот тон. Бездушный голос, ровно произносящий страшные слова, словно зачитывал донесение. Но в глазах скорбь и сожаление. Каждое произнесённое слово разбивало что-то в его груди, а блеск синих глаз пробирал до костей холодом ужаса.
– Ада, я никогда… – выдохнул он, поразившись, насколько чудовищное будущее рисовала жена.
Навредить детям? Ранить её?! После всего, что они пережили, после всех лет? И кто теперь безумен?!
– Чем ближе меч, тем меньше будет становиться твоё «никогда», тем меньше остаётся тебя самого! Страшнее смерти того, кого действительно любишь, станет осознание, что на его месте безумный монстр. Я не хочу на это смотреть. И я не хочу, чтобы это видели дети! – голос её всё же дрогнул. – Подумай о том, что потеряешь! Здесь тебя любят. Мы тебя любим. Ты готов отдать всё это в жертву мечу?
Опустошение обрушилось на него тяжестью всей толщи морской. Почти совершённый шаг в пропасть. Ошибка, которая будет стоить ему всего. В памяти вспыхнули те три дня, когда он уверовал, что любимая больше не вернётся. Будет спать пока едва слышное дыхание совсем не утихнет и оставит их с сыном. Те три дня стали для него адом. Мысли о мече порой подталкивали его к уверенности, что властелин жизни и смерти может не бояться потерять близких. Он сможет их вернуть. Нет, не сможет. Утратит ещё при жизни. Он помнил вкус той жизни, тех трёх дней… нет, к чёрту. Впрочем, в её словах был не только мрак и ужас…
– Ты сказала «мы», – вдруг заметил Диего, заинтересовано посмотрев на жену.
– Да, мы с детьми, – кивнула она, не понимая, почему супруг уточняет.
– Значит, ты любишь меня? – улыбнулся адмирал улыбкой мальчишки, поймавшего девочку, в которую впервые влюбился, на неосторожном слове.