– Значит так, бойцы! – с тяжёлым выдохом начала инструктаж разведчица. – Раз пошли в разведку, то теперь вы разведчики. Называетесь только своими шпионскими именами, фамилию держите в секрете. Всё понятно?
Мальчики кивнули.
– Мои подарки на Рождество и дни рождения взяли с собой?
Тоша и Гриша продемонстрировали скрытые в рукавах кинжалы, похожие на иглы, и пару их более крупных родичей в сапогах за голенищем.
– Без необходимости не демонстрируйте их, пусть вас считают безоружными! – приказала она и тоном ментора поинтересовалась будто невзначай: – Главное правило выживания нашего брата в неконтролируемых обстоятельствах?
– Замечать всё. Запоминать всё. Притворяться глупыми, – хором ответили мальчики заученные догмы.
– Не вступать в конфликт, – подумав, добавил Тоша.
– Сливаться с местностью, – вспомнил Гриша.
– Молодцы, – кивнула Ада, накрывая их одеялами. – Держите под подушкой минимум один кинжал, но применяйте только в случае уверенности в угрозе. Если уверенности нет, то прячьтесь, это вы освоили неплохо! Приятных снов.
Она по очереди поцеловала мальчиков и устроилась на соседней койке. Свет в матросском кубрике погас. В полумраке мальчишки перешёптывались, обсуждая необыкновенное убранство помещения. Столько железа, ручек, рычажков, поворотных колёс, труб и датчиков непонятного назначения они никогда не видели. Даже выбитых названий не слышали и не понимали. Впервые в жизни они прикоснулись к кусочку того мира, из которого пришла их мать. С любопытством они, безуспешно стараясь не шуметь, ощупывали стены подлодки, поражаясь её необычности. С мягкой улыбкой разведчица поймала себя на мысли, что им, измученным пропажей Диего не меньше её, полезно переключиться с уныния на восторг нового места.
☠ ☠ ☠
Они двигались незаметной тенью по маршрутам пропавших кораблей, то погружаясь в поисках следов чего-либо на дне, то всплывая, чтобы проверить область на поверхности. Первые сутки ничего не происходило, разве что дети действительно старались вести себя образцово, чтобы не расстраивать Аду, да Жека неожиданно к ним привязался и добровольной нянькой носился с ними по подлодке, развлекая, как только мог. Разведчица держала свой пост, высматривая всё мало-мальски подозрительное. Глистер помогал ей, также проверяя, что расскажут им сонары.
Чтобы унять тревогу и занять руки, разведчица из разного металлолома и выброшенных в дальний угол гаек с шестерёнками, сделала детям игрушки на заводном механизме. Будучи воплощениями своего дома-подлодки, мышь на колёсиках и прыгающая лягушка вызвали небывалый восторг у мальчишек.
Период спокойствия завершился, когда, вместо чистой водной глади до самого горизонта, они увидели при всплытии неприятный плотный туман, появившийся из ниоткуда. Меньше часа потребовалось мгле, чтобы плотно накрыть всё вокруг. Даже оттенок тумана выглядел странно. Красно-багровая пелена, словно застывший дым, прикрывающий кровавый закат. Или такую же битву.
Пока высматривать на поверхности было нечего, лодка продолжала скользить в толще воды, ставшей почти чёрной даже у поверхности. Казалось, границ у черноты просто нет. Радовало, что туман никак не мог пробраться в подлодку. Нахождение рядом с ним угнетало всех. Воробьёв непривычно помрачнел и замолчал, погрузившись в свои тёмные думы, Глистер нервно перечитывал карты снова и снова, будто повторяемый порядок действий его успокаивал, остальные матросы тоже вели себя странно. Кукукурочкин разговаривал сам с собой, как с полноценным собеседником, что-то самому себе напоминая. Крутящие педальки казались самыми адекватными, будучи ограниченными одними и теми же физическими нагрузками. Ждущие своей очереди мрачнели, заговаривались, пили и, как принято говорить в этом времени, боролись со своими внутренними демонами по мере сил. В конце концов все матросы предпочти заряжать динамомашину, стряхивая неприятные мысли.
Ада тоже ощущала неясную, непонятную тревогу. Туман ей не нравился, но ничего слишком уж противоестественного она не ощущала. Никаких слуховых или зрительных галлюцинаций, навязчивых мыслей. Только страх, что живого Диего они не найдут. Боль, поселившаяся внутри от каждого дня разлуки. И отчаяние от понимания, что без него каждый последующий день будет пыткой. Но они поселились в ней задолго до всех туманов. Боевую рубку она не покидала, проверяя всё, что только можно.