Пальцы не успели сомкнуться на рукояти меча, когда запястья сковало мертвенным холодом. По телу прошла волна обессиливающей боли, заставив с криком отпрянуть. Мгновение, и сердце в груди сжалось, пропустив два удара. Мгновение, и всё вокруг утратило какое-либо значение. Мгновение, и ужас, отчаяние с опустошающим чувством потери накинулись на разведчицу, разрывая её изнутри. Мгновение, которое ей потребовалось, чтобы поднять взгляд на то, что её атаковало.
Ада никогда не верила в призраков. Магии и потустороннего нет, все религии не больше, чем сказки, а многое противоестественное можно объяснить обыденным темпоральным парадоксом. Рука, перехватившая её, выглядела неиллюзорно пугающей, даже с учётом богатого опыта Ады на страшное. Мёртвая и живая, разложившаяся и цельная, плотная и прозрачная, что свет лампы без препятствий проходил насквозь, не создавая теней. Парадокс таким не бывает. Это было существо вне всех определений. Присутствующее и несуществующее одновременно. Но не это разрывало все чувства на части, не это наполнило глаза хладнокровной разведчицы слезами, не это выбило из неё воздух и заставило сердце мучительно грохотать в грудной клетке.
Сущностью, смотрящей на неё с неприязнью и стремлением поскорее уничтожить, был Диего. Знакомый и чуждый одновременно. Черты лица искажали тени смерти и разложения. Но страшнее всего был именно взгляд. Взгляд незнакомца, приготовившегося её уничтожить на месте. Ничего общего с грозным адмиралом, которого она знала. Она нашла своего супруга.
Круг второй. Шёпот Энигмы
Меч сам лёг в его руку. Даже не так, меч и рука казались двумя половинками единого целого, по какой-то случайности разделённого. Стоило потомку Кортеса объединиться с древним трофеем будущего, как плотность и его присутствие в каюте стали окончательно осязаемыми. Неопределённость чуть отступила, хотя свет всё равно проходил сквозь полупрозрачное тело.
– Диего! Это же я! Да какого хрена?! – всё же кричала ему разведчица, хотя разумом понимала, что он её или не слышит, или не понимает.
Реакции Ады не цеплялись за её мятежный разум. Пока эмоционально разбитая разведчица собирала себя по кусочкам, военная выучка помогала уворачиваться от ударов нападающего мужа. Движения его вызывали немало вопросов. Стремительные, быстрее, чем у обычного человека. Время будто расходилось с ним. Каждый шаг казался совершённым заранее и не совершённым одновременно. Словно он не двигался, а телепортировался сквозь слои времени и пространства каждое мгновение. При этом силуэт всё время казался плавающим, как если бы двигался в воде. Однако долго думать об этом Ада не могла.
Лязг.
Меч Смерти встретился с лезвием её сабли. Десять лет тренировочных и полусерьёзных дуэлей выковали из Ады единственного противника, которого Диего не смог бы победить ни живым, ни мертвецом, ни обоими одновременно.
– Уже и руку на мать своих детей поднимаешь?! И какой ты после этого муж? – на грани ярости и поднявшегося злого азарта прокричала она, надеясь, что хоть одно слово пробьётся сквозь это состояние болванчика. Приложения к мечу.
Несколько раз он допустил ряд грубых ошибок в технике. Три раза сабля Ады должна была коснуться его, несерьёзно ранить, но не убить. Разведчица даже такого супруга не смела смертельно задевать. Но до этого тоже не дошло. Клинок проходил сквозь Диего, рассекая его дрейфующий образ вместе с воздухом, не нанося ни единой царапины. Только столкновение с мечом Смерти было ощутимым действием.
– Так и будешь молчать? Или раз началось насилие в семье, то больше не до слов? – продолжала она. – Ты куда, Одиссей – от жены, от детей? А ему ржавые железки нынче важнее всего на свете!
Атаки не имели никакого смысла, пришлось уходить в стремительное отступление. Пятясь назад, парируя все удары мужа, она шустро добралась до палубы, где точно так же Жека и его люди отбивались от появившейся команды, во всём похожей на капитана. Безмолвные и прозрачные. Мёртвые и нет, существующие и не совсем.
– Дело дрянь! – произнес очевидное Воробьёв и голосом капитана рявкнул: – Все в шлюпку. Живо! Мы прикрываем.
Молчаливая волна призраков меча Смерти теснила их к борту, но, что странно, не спешила преследовать покинувших корабль. Матросы попрыгали в лодку и ни один из противников им ничего не сделал, как только они покинули корабль.