Впрочем, так и оказалось. Однажды утром она исчезла, оставив на подушке записку «ушла зарабатывать деньги». От губернатора в тот день старался держаться подальше даже верный Хуан. Только Кроко не боялся требовать еду в любое время дня и ночи, при любом уровне гнева губернатора. Большего ужаса и ярости Диего ещё никогда не испытывал, но отныне зарёкся ставить перед женой хоть какие-то препятствия. Дурная наклонность упрямо и самостоятельно прошибать все преграды на пути к цели оказалась у них общей. Но что теперь делать, когда она пропала? Писать другу и начать поиски неугомонной бывшей разведчицы? Когда жар ярости и лёд ужаса его отпускали, он позволял себе усмехнуться и признать, что на месте неугомонной демоницы поступил бы точно также. Вижу цель – не вижу препятствий.
Она объявилась на пороге губернаторской резиденции утром следующего дня, исчезнув на сутки. Уставшая, осунувшаяся, но довольная. Не просто довольная, а сияющая, словно звезда. Разумеется, в мужской одежде. Платья она настолько ненавидела, что требовалась по-настоящему веская причина, по которой она позволяла себя обрядить в «пыточное устройство». Даже если в нём отсутствовал корсет.
– Доброго дня, дорогой супруг. Проблема решена, – объявила она настолько беззаботным голосом, что ещё до последовавшей реакции адмирала, все слуги в панике побежали прятаться. Остались только она и встретивший её разгневанный муж.
Выскочивший её встречать питомец радостно запищал, но был перехвачен Хуаном. Вопль возмущения заткнула запрошенная в зубастую пасть еда.
– Дорогая. Моя. Супруга, – процедил Диего, мысленно добавляя о своей готовности стать вдовцом.
– О, я вижу, мне тут не рады! – протянула Ада, ничуть не испугавшись.
Напротив, они будто вновь оказались по разные стороны баррикад, когда с хитрым прищуром и наглой улыбкой, разведчица доводила его до белого каления. Даже диалог их сопровождался наступлением адмирала и её тактическим отступлением.
– Ты пропала на сутки! – он сделал к ней шаг, но смутьянка успела отойти в сторону, сбрасывая с плеч мешающийся мундир.
– Я оставила записку, – пожала она плечами, поглядывая по сторонам.
– И этого по-твоему достаточно?! – если в здании и остался кто-то, то от рыка Диего разбежались даже самые последние храбрецы.
– Победителей не судят! Теперь можно будет начать строительство школ...
– Тебя я буду судить по всей строгости!
«Наглая. Невозможная. Упрямая. Дурная…» – пытался он подобрать то самое слово, которое в полной мере бы описало его неуёмную супругу.
Осознание, что вернулась она живой и здоровой, грело сердце, но ярость кипела куда горячее. Где-то глубоко в душе он знал, что готов простить ей всё на свете, стоит ей только попросить. Более того, адмирал гордился способностью Ады добиваться желаемого. Жаль, что поверх навалились не самые светлые чувства, застилающие его глаза пеленой бешенства.
– Моя маленькая демоница, – прошипел он, – я люблю тебя больше всего на этом свете, но сегодня ты не избежишь…
– Сначала поймай меня! – фыркнула Ада и шустро бросилась наутёк, мастерски маневрируя среди коридоров.
Всё вновь превратилось в пьесу абсурда, когда она сначала просто носилась по губернаторскому дому, прячась от гнева супруга, а потом ещё и с хохотом. Почему он не остановился и не осадил её? Почему не повёл себя чуть более серьёзно, просто задавив молчаливым неодобрением? Диего сам не мог объяснить себе, отчего бешеным быком на корриде несётся за благоверной и никак не может остановиться. Гнев очень быстро сменился азартом. Цель «поймать и наказать» приняла совсем иной оттенок.
Ада и не пыталась отбежать достаточно далеко или спрятаться так, чтобы он не нашёл. Она могла, он не сомневался, исчезнуть и скрываться буквально у него за спиной, если бы захотела. Но хитрая жена лишь выжидала, когда его ярость иссякнет.
– По всей Эспаньоле будут построены школы-приюты! – слышал он её голос, звенящий в каменных коридорах губернаторского дома, кажущегося бесконечным.
– А если бы ты погибла? – не выдержал он.
– Кто не рискует, тот не выигрывает! – прилетел ответ в одном из поворотов.