На памяти Левина таких случаев насчитывалось немало. Подобно опытному сейсмологу, Борис Аркадьевич мог предсказать развитие событий уже по первым признакам. Как во время шторма волна постепенно накапливает мощь и силу, так и гнев Змея Горыныча набирал обороты и, достигнув критической отметки, обрушивался тяжелой штормовой волной, сокрушая все на своем пути.
Хитрый Борис Аркадьевич отнюдь не жаждал оказаться в качестве громоотвода и стать свидетелем безудержной ярости начальника, а потому предпочел укрыться в своем кабинете.
Остальные сотрудники газеты тоже попрятались, переглядываясь, недоуменно пожимая плечами и шепотом спрашивая друг друга, отчего обычно невозмутимый, степенный и преисполненный чувства собственного достоинства Левин только что рысью промчался по коридору, ничуть не заботясь о том, как выглядит в глазах коллег более низкого ранга.
Сбегать в соседние комнаты и поспрашивать, кто провинился на этот раз, журналисты опасались — в свои почти восемьдесят Самсоныч еще очень подвижен, а уж когда зол, тем более не сидит на месте. Старикан вполне может ринуться по редакции, распахивая все двери в поисках объекта своего недовольства, а застав кого-то в неположенном месте, для начала напустится на него, дабы набрать инерцию для предстоящего разноса.
Последнее время генеральный директор, он же хозяин издательства «Кондор», Эдуард Леонидович Нечаев редко удостаивал автора личной встречи. Есть главный редактор и его зам, три ведущих редактора, четыре заведующих профильными отделами. Предварительную работу проводили его подчиненные, а на завершающем этапе подключался САМ. Но встречался не со всеми, а лишь с талантливыми писателями, из которых надеялся взрастить звезд.
С известными авторами, которых хотелось бы переманить у конкурентов, Нечаев тоже беседовал тет-а-тет, но общаться с ними не любил — эти ушлые ребята уже собаку съели в издательском деле, с ними неинтересно. Да и их взбрыкивания его теперь порядком раздражали — чуть что, звезда фыркает, дергает плечиком и хлопает дверью. Понятное дело, популярный писатель всегда востребован, не в этом, так в другом издательстве примут с распростертыми объятиями, потому и топает ножкой.
Звезд у него уже немало, но теперь Эдуарду Леонидовичу нравилось работать лишь с потенциальными знаменитостями. Спустя несколько лет можно с гордостью констатировать: «Я вырастил звезду!» Конкурентам такого не скажешь — они и сами все понимают, хвастаться нужно не этим, а тиражами. Оборот издательства — лучшее доказательство его успеха, а тиражи «Кондора» говорят сами за себя.
Но все же приятно сознавать, что ты из ничего сделал звезду. Приятно…
Секретарша заместителя главного редактора еженедельника «Все обо всем» Лена Федоренко трудилась на этом непыльном месте уже третий год, и невроз на почве переутомления ей не грозил. Ее обязанностью было отвечать на телефонные звонки, — а звонили не так уж часто, — набирать и распечатывать приказы начальника и заботиться о его пропитании, в частности к двум часам дня приносить в кабинет шефа разогретый в микроволновке суп, а спустя некоторое время — второе блюдо и жиденький чай. Вот и все. Ну и доложить шефу, если кто-то из подчиненных желал обсудить с ним какой-либо животрепещущий вопрос. Но такое случалось крайне редко.
Сотрудники газеты предпочитали общаться на профессиональные темы с главным редактором Владимиром Сергеевичем Головко. Тот прошел путь от рядового журналиста до своей нынешней должности, прекрасно во всем разбирался и всегда подсказывал дельную мысль. А профессия Николая Самсоновича Фалеева — начальник. Он был большим начальником и в советские времена, и в постсоветские, так что стаж в этом качестве у него солидный. Журналистского образования замглавред не имел, однако кое-чего нахватался и во время разносов вполне к месту вставлял нужные слова. В текущий материал Змей Горыныч не вникал, но, если случался какой-то казус, не оставлял его без внимания и устраивал разборку, дабы подчиненные не расслаблялись и знали — начальственное око не дремлет.
Самой важной обязанностью Лены Федоренко было общение с шефом, когда тому хотелось поговорить, в частности предаться ностальгии по своему славному прошлому и сравнениям с не внушающим оптимизма настоящим. За эти годы она научилась внимать не слушая, вовремя кивать, поддакивать и вставлять адекватные тематике междометия и краткие фразы. Самсоныча же такая беседа вполне устраивала. Выговорившись и посетовав на времена и нравы, он становился благодушным, а его хорошее отношение приобретало материальное выражение — в очередном конверте, именуемом премией, на одну купюру становилось больше.
Своей работой Леночка была довольна. А с чего ей проявлять недовольство? Пусть их газета не из известных, таких сейчас много. Зато, когда очередной бой-френд спрашивает, чем она занимается, у нее есть возможность гордо произнести: «Сотрудница еженедельника „Все обо всем“. Да и ежемесячные гонорары за умение правильно вести себя с шефом позволяют поддерживать экстерьер на должном уровне.
В данный момент Лена ничуть не беспокоилась — обычно гроза начальственного гнева обходила ее стороной. Быть громоотводом ей доводилось лишь в исключительных случаях — когда виновника не оказывалось на месте. Да и то, выпустив первый пар и решив, что умница Леночка в качестве объекта для разрядки не подходит, огнедышащий Змей Горыныч вылетал в коридор и с легкостью находил бедолагу, на котором можно полномасштабно сорвать свое раздражение.
Под предлогом заботы о здоровье, в первую очередь своем собственном, замглавред запретил подчиненным курить на рабочем месте и велел портить атмосферу на лестничной площадке. Журналисты считали его требование проявлением старческой вредности и злостно нарушали приказ начальства. В общем-то основания сомневаться в целесообразности указаний Самсоныча у них были. Ему-то какое дело, если они будут курить в комнатах? Его кабинет в противоположном конце коридора, дым туда не доходит, пусть старикан там наслаждается свежим воздухом, а не шляется по другим помещениям, где ему делать совершенно нечего.
Но у их скандального шефа были свои соображения. Курение подчиненных стало камнем преткновения и поводом для постоянных втыков. А когда начальнику не на ком было сорвать зло, объект находился незамедлительно. Застав журналиста с дымящейся сигаретой на рабочем месте или унюхав табачный дым, Змей Горыныч краснел, набирая обороты для предстоящей головомойки, а потом разражался гневной тирадой. Но если ему не удавалось застукать кого-то на месте преступления, замглавред резвой рысью устремлялся на лестницу — дабы ушлые куряки не успели разбежаться — и разносил их в пух и прах.
— Опять бьете баклуши, лоботрясы, мать вашу за ногу! — грохотал он так, что от его рыка звенели оконные стекла. — Весь ваш так называемый рабочий день — сплошной перекур, а материал не сдан и вряд ли будет подготовлен в срок, а даже если и будет, то это наверняка очередная тоскливая мура.
И пошло-поехало в том же духе. Злопамятный Самсоныч припомнит провинившимся все просчеты и прегрешения, не поскупится на мат и оскорбления, разрядится и вернется в свой кабинет, весьма довольный, что вправил подчиненным мозги.
Поглядывая на дверь кабинета начальника, Лена занималась важным делом — выясняла отношения с другом сердца. Суетливые пробежки Левина не остались без ее внимания, но не обеспокоили. Змей Горыныч найдет искомого мальчика для битья. А не найдет, значит, опять помчится в курилку.
— Нас с вами ожидает большое будущее. — Эдуард Леонидович с обаятельной улыбкой начал привычную обработку. — Вы станете знаменитой это я вам гарантирую.
Его визави глядела на него восторженными глазами. Такие слова бальзам на сердце, а эта девица, сразу видно, обделена по женской части внешность невзрачная, сама какая-то пришибленная, мужским вниманием явно не избалована. Потому и реализует себя в иной области — пишет романы.
Такие авторы — самый благодатный материал. Нечаев не сомневался — эта серая мышка будет из кожи вон лезть, сутками корпеть за компьютером, создавая свои творения, потому что хочет самоутвердиться. Раз в личной жизни у нее облом, то хоть в чем-то себя проявит.