В дверь снова постучались, на этот раз более мягко.
— Войдите, — сердито крикнул Тони, добавив про себя: «убирайтесь».
Он вскочил на ноги, с удивлением увидев входившую Маргарет. На ней была новая шуба, с большим меховым воротником и меховой оторочкой, высокие ботинки на шнурках, перчатки на меху и новая, со вкусом выбранная шляпа. Собственно говоря, выбор ее был во всем удачен, за исключением момента прихода. Прелестны были ее ясный, безмятежный взор и нежный цвет лица, разрумянившегося от прогулки по морозу. Тони не мог отрицать ее свежести и обаяния, но, глядя на нее, еще острее почувствовал, что он неумыт, небрит и от него нехорошо пахнет. Своим первым, непосредственным замечанием Маргарет невольно подчеркнула это:
— О Тони, как здесь невыносимо жарко и душно.
— Простите, — ответил он натянуто, — я не знал, что вы придете.
Он выключил газ, затем открыл дверь в ванную комнату и окно.
— Сейчас станет свежее, — сказал он, вернувшись из ванной, и прибавил не особенно любезно: — Может, вы снимете пальто и шляпку и присядете?
Маргарет, очевидно, решила быть особенно кроткой. Не обращая внимания на его холодный тон, она сняла перчатки и позволила, чтобы Тони снял с нее пальто и повесил его вместе со шляпой. Она села, и Тони заметил, что и платье на ней новое. Он еще больше нахмурился. Одним из многих отклонений, так странно обезобразивших за войну его характер, было почти что пуританское отвращение к женской роскоши. Прежде он не только считал вполне естественным, что женщина одевается как можно изящнее, но и любил смотреть на это. Теперь это вызывало в нем раздражение. Он запахнулся в свою грязную, старую шинель и сидел, невольно злясь на Маргарет и испытывая к ней почти бессознательную враждебность, как раненый зверь, когда кто-нибудь хочет оказать ему помощь.
Маргарет весело болтала и смеялась, пока ему не пришла в голову злая мысль, что она, вероятно, считает свое посещение благим делом — пришла, мол, развлечь утомленного воина, пережившего внутренний крах.
В этот момент послышался шорох на полу, и под дверь кто-то просунул три письма. Тони поднял их и положил, не вскрывая, на каминную доску, рядом со своим письмом к Кате, которое быстро повернул лицевой стороной книзу, — однако Маргарет уже успела прочесть адрес. Она воздержалась от всяких замечаний, но обиженно улыбнулась и сказала снисходительно-ласковым тоном, от которого Тони покоробило:
— Если хотите, пожалуйста, читайте, Тони. Отбросьте глупые условности!
Ему очень хотелось прочитать письма, тем более что он по почерку узнал, от кого они. Одно — очень коротенькое — было от Скропа и подтверждало приглашение приехать к нему в субботу утром и остаться до следующего дня. Второе было длинное послание от Робина — первое известие, полученное от него Тони за много лет. Он опустил это письмо в карман шинели, чтобы прочесть на досуге, и вскрыл третье, от отца. Это было доброжелательное, немного сентиментальное письмо, вызвавшее раздражение Тони упоминанием о матери (смерть ее все еще острой болью отзывалась в его сердце), ссылками на страдания, перенесенные Тони на войне, — малейший намек на них приводил его в бешенство, — и призывом «обосноваться» и «побольше бывать в обществе и развлекаться», что было совершенно несовместимо. К письму был приложен чек на пятьдесят фунтов. Увидев сумму, Тони почувствовал, что сердце у него радостно запрыгало: он ведь мог использовать эти деньги на поиски Каты. Его лицо озарилось слабой улыбкой, но она тотчас же исчезла, когда он, вскинув глаза, увидел устремленный на него взор Маргарет, в котором ему почудилось как бы нежное соучастие. У него сразу же было готово заключение: она переговорила с его отцом и они решили воздействовать на него добротой.
Он закинул голову и рассмеялся резким, злобным смехом.
— Что случилось? — весело и невинно спросила Маргарет, такая ласковая, снисходительная и ясноглазая.
— Письмо от отца, — ответил он, наблюдая за ней, — полное добрых, прекрасных наставлений, и чек. Я должен быть осторожен.
— Почему?
— Разве вы не знаете, что надо остерегаться данайцев, хотя бы и приносящих дары?
— О Тони! Какой вы стали озлобленный и циничный. Ваш отец такой славный. Он вас обожает, беспокоится о вас и хотел бы вам помочь.