Повествование Афанасия отличает правдивость, строгость и скупость в отборе фактов, какие-либо фантастические сведения почти отсутствуют. Он ограничивается местными поверьями о совах и обезьянах; на его рассказ об «обезьянском князе», возможно, повлиял индийский эпос. Он пишет только то, что видел и наблюдал сам, а по рассказам — лишь о географии и торговле.
В его описании отчётливо виден купец, интересующийся рынками сбыта и приобретения товаров, условиями торговли, размером пошлин. Он никогда не забывает оценить тот или иной город с коммерческой точки зрения, очень часто говорит не просто об имеющемся здесь товаре, но — о «русском товаре», т. е. таком, который может быть закуплен для продажи на Руси. Неоднократно отмечается сложность заморской торговли: высокие пошлины, разбойничество на море. В рассказе о Джуннаре он бросает одно замечание, важное для понимания истоков замысла его путешествия. Он пишет, что «бесермены солгали», «говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего». Можно заключить, что он слышал рассказы о богатствах Индии и опытным глазом везде проверял их, однако приходил к негативному и разочаровывающему выводу. Не забывал отметить гостеприимное отношение к купцам. Самые обширные наблюдения сделаны в Бидаре — столице Бахманидского султаната. Именно здесь собраны сведения о морских портах Индии на западном и восточном её побережье, а также о портах аравийского побережья, получена информация о Китае и Цейлоне, о товарах Ормуза, Камбея и других мест.
Но больше всего его интересуют люди. Уже самая первая его зарисовка в «Индийской земле» (в Чауле) характеризует особенность его видения: он сразу подметил и разглядел социальные различия, они бросились ему в глаза. Описывая внешний облик и одежду людей, он сказал сначала о «простых людях», затем о «тамошнем князе», о «тамошних боярах», о «слугах княжеских и боярских». Позже он обобщит подобные наблюдения — «Земля многолюдна, да сельские люди очень бедны, а бояре власть большую имеют и очень богаты».
Недостаточно ещё оценена политическая зоркость Никитина, его способность вникнуть в политические противоречия, дать характеристики политических деятелей — краткие, но сделанные добротно. Особенно это проявится в столице, в Бидаре, где он расскажет про султана и его мать, про пышные выезды султанского двора, про могущественного везира Махмуда Гавана, опишет войну, которую вёл Бахманидский султанат с местным индийским княжеством Виджаянагар, причём подметит и сообщит такие подробности, которые не занесут на страницы своих хроник даже местные придворные летописцы.
Ещё до прибытия в Бидар, в Джуннаре Афанасию Никитину предстоял второй выбор. Его появление не прошло незамеченным, и сам Асад-хан пытался обратить его в мусульманство, обещая большую награду за вероотступничество, а в случае отказа угрожая лишением товара, который он привёз на продажу, и огромным штрафом или выкупом («тысяча золотых»). Но путешественнику удалось этого избежать. Сам он, правда, изображает дело так, что определить выбор ему помог случай, воспринятый им как чудо (ходатайство за него перед ханом знакомого мусульманина, казначея Мухаммеда). Однако можно вспомнить о другом путешественнике, проникшем в Индию, вероятно, в 20‑е годы ⅩⅤ века, венецианце Николо де Конти. Избежать насильственного обращения в мусульманство ему не удалось, и по возвращении на родину он был вынужден обратиться к римскому папе с просьбой об отпущении грехов.
Характерная черта миросозерцания Никитина, проявившаяся в Индии, — острое переживание необходимости сохранить веру предков в чужой среде, в чужой земле: «А так, братья русские христиане, захочет кто идти в Индийскую землю — оставь веру свою на Руси да, призвав Мухаммеда, иди в Гундустанскую землю». И ещё раз: «О благовернии христиане русские! Кто по многим землям плавает, тот во многие беды попадает и веру христианскую теряет».