– Ладно, счастливо отдохнуть тебе. До встречи. – Колосов кивнул ей, засунул руки в карманы и неторопливо направился к дежурному «газику», поджидавшему его у карусели.
На обратном пути в Москву Катя решила сразу же после отпуска прояснить ситуацию со смертью Ачкасова. Быть может, к тому времени объявятся так называемые «вновь открывшиеся обстоятельства»? Но отложить дело в столь долгий ящик не удалось. Едва она переступила порог кабинета, ей позвонили. Это была редакторша «Криминальной хроники недели». Что-то в программе «не состыковывалось», позарез нужна была свежая информация – «забить дыру в эфире». Узнав по каким-то своим каналам о происшествии в Старо-Павловске, она поинтересовалась: делались ли какие-либо съемки на месте происшествия? Узнав, что делались, возликовала: выпуск спасен! И вот, в тот свой последний рабочий день Кате пришлось задержаться допоздна: срочно готовить материал для передачи, используя снятые на месте кадры. В ее репортаже, который готовился к субботнему выпуску, происшествие в Старо-Павловске было представлено как трагедия самоубийства. Однако она просто не могла удержаться от того, чтобы не щегольнуть собственной псевдоосведомленностью, намекнув все же на некие «весьма загадочные причины трагедии, к прояснению которых уже приступили следственные органы».
Глава 2
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Никита Колосов не любил оставлять вопросы без ответов. И скрывать от Кати ничего не собирался. Просто нечего было скрывать, потому что…
Он приехал на место, где было обнаружено тело Ачкасова, одним из первых вместе с опергруппой Старо-Павловского отдела. Труп висел в петле на осине. И с самого начала по всем признакам это было не что иное, как бесспорное самоубийство. Они осмотрели там все. Сантиметр за сантиметром траву и землю под деревом, тропинку, протоптанную от карусели, окружающие поляну заросли. Искали возможные следы, улики. Искали ответ на самый главный вопрос, от которого зависело очень многое: сколько человек находилось в два часа ночи (а именно в это время, по словам судмедэксперта, наступила смерть предпринимателя) возле этой злосчастной карусели, возле осины – один лишь самоубийца или с ним был кто-то еще? Искали, не оставлена ли где поблизости машина – не пешком же, в конце концов, бежал сюда Ачкасов через весь город!
Но улик не было. А следы под деревом указывали на присутствие лишь одного человека. Для того чтобы вскарабкаться повыше и завязать веревку, Ачкасову потребовалась подставка – он нашел возле карусели старое пожарное ведро. Даже это чертово ведро аккуратнейшим образом запаковали в целлофан и отправили в лабораторию на исследование. Хотя Колосов уверен был на все сто – искать что-то «этакое», какие-либо настораживающие и подозрительные улики на этой ржавой дряни – пустая трата времени.
На место происшествия неожиданно прибыл представитель ФСБ. Посмотрел, послушал, потолковал с коллегами из милиции и прокуратуры, а затем куда-то исчез так же внезапно, как и появился. (Катя его уже не застала.) Появление «человека в сером» на месте, где ничего вроде бы не вызывало сомнений, было мимолетным, однако весьма многозначительным. Члены оперативной группы, местные сотрудники милиции отлично понимали: такого ажиотажа вокруг этого события не было бы, не случись в Старо-Павловске странного и жуткого ЧП с прокурором Полуниным и его семьей.
Колосов хорошо помнил тот выезд на квартиру прокурора. Тесная прихожая, коридор, двери в спальню, залитая кровью кровать – и постельное белье пестренькое, в какой-то несерьезный голубенький цветочек. На кровати – женщина в окровавленной ночной рубашке. Рядом окровавленная подушка. Видимо, разбуженная среди ночи, жена Полунина пыталась встать, защититься подушкой. Но две пули поразили ее: одна в грудь, другая в горло. Вторая жертва – мальчик, сын Полунина, лежал на пороге спальни ничком. Поднятый с постели выстрелами, он вбежал в комнату родителей и получил пулю в лицо.
Тогда, в мае, после долгих бесед с теми, кто знал Полуниных, и бесконечных экспертиз так и не удалось прийти к ясному ответу на вопрос, что же произошло в этой семье. Мать Полунина (ей перевалило за восемьдесят) сразу после похорон разбил инсульт, и она слегла. Друзей у них почти не было. Родственники – дальние, троюродные братья и сестры – не общались с ними добрый десяток лет. Сокурсники по институту потеряли с Полуниным связь сразу же после окончания. Сослуживцы по прежнему месту работы тоже ничего конкретного сказать не могли: характеризовали Полунина как сдержанного, холодного человека, большого педанта, весьма ревностно относившегося к своим служебным обязанностям, сделавшего за несколько лет неплохую карьеру от рядового следователя до прокурора района. Полунин и, по словам старо-павловских коллег, внешне был замкнут и строг. В свой внутренний мир и в мир своей семьи (сын учился в школе, жена после переезда в Старо-Павловск не работала) он никого не пускал.
Все эти два года Полунины жили вроде бы и на виду, и вместе с тем словно в вакууме. Впрочем, за такой же стеной отчуждения живет большинство людей.
А вот Ачкасов, судя по собранной о нем первичной информации, был человеком несколько иного склада. В Старо-Павловске его знали лучше, потому что здесь он родился и вырос. Он тоже вроде бы был на виду, и тем не менее близко его новую семью (первый его брак закончился разводом) мало кто знал. Колосов не поехал к вдове Ачкасова. Он чувствовал, что не готов к разговору с ней. Да и что сейчас у нее спрашивать? Что у вас произошло? Почему ваш муж, у которого было почти все, чего иные мужчины добиваются годами и так и не могут добиться, вдруг ни с того ни с сего наплевал на свою жизнь и взял веревку?