Сон ускользал от меня. Сбылись мои худшие опасения: один из моих парней был тяжело ранен, и ему требовалась скорейшая медицинская помощь. Я постоянно прокручивал в голове, что можно было бы сделать по-другому, чтобы исход оказался иным.
Стоя той ночью под звездным иракским небом в окружении призраков и голосов, некоторые из которых кричали, некоторые шептали, я выкурил огромное количество сигарет. Я размышлял о Могадишо и потерянных жизнях, о других операциях и о том, что они могли пойти ужасно плохо, а также обо всем, что происходило в Ираке.
Наконец прибыли наши «Черные ястребы», и через двадцать минут мы вернулись на базу. Я отправился в Центр боевого управления, чтобы посмотреть, как AC-130 уничтожает обнаруженную рядом с домом машину, начиненную старыми ракетами и взрывчаткой. Взрыв сравнял дом с землей и, вероятно, убил всех, кто в нем находился.
Затем мы провели разбор проведенной операции и проанализировали все, что произошло, включая то, что случилось с Кевином. Что мы сделали правильно? Что мы сделали неправильно, включая приближение к плохому парню с гранатой?
Что же касается оператора, который был в поле и разговаривал с коровами, то судя по всему, у него случился срыв, вызванный слишком большой дозой «Амбиена» в сочетании со слишком большим количеством энергетических напитков и таблеток, которые мы все принимали, чтобы не заснуть. После нескольких дней отдыха он должен был поправиться.
Однако после того как я осмотрел его комнату и нашел все таблетки, меня осенило: мы все были зависимы — от таблеток, от энергетических напитков, от образа жизни, от цикла ярости и ненависти. Я делал все возможное, чтобы защитить своих ребят от врага, не понимая, что иногда врагом были мы сами.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Октябрь 2004 г.
Фаллуджа, Ирак
Мы возвращались с операции, когда неожиданно натолкнулись на блокпост, оборудованный из пятидесятипятигаллонных бочек, установленных прямо посреди равностороннего перекрестка. Пламя, вырывающееся из бочек, лишь частично освещало восьмерых мужчин с автоматами АК-47, сгрудившихся вокруг них.
Когда мы замедлили ход, они приблизились, направив стволы на нас четверых, сидевших в седане BMW. Люди были одеты как типичные иракцы — в таубы и шемаги, которыми они обмотали свои лица. Мы никак не могли понять, кто они — иракские полицейские или военные, террористы «Аль-Каиды» или обычные преступники, желающие нас ограбить.
— Будь готов идти на таран и уходить, — сказал я водителю со своего места на заднем сиденье. Не было необходимости говорить ему это — будучи оператором Подразделения, он и так знал, что делать в такой ситуации. Но мне стало легче от того, что я произнес это вслух, поправляя винтовку так, чтобы ее ствол был направлен из темного тонированного окна на человека, приближавшегося к моей двери. Это те моменты, когда решения, принятые за доли секунды, требуют слишком много времени. Они остаются на всю жизнь, и воспоминания о них тоже.
Хорошей новостью было то, что где-то позади нас находилась колонна бронетехники и остальная часть моего отряда. Плохая новость заключалась в том, что их еще не было на месте, и если что-то пойдет не так, они конечно появятся, чтобы спасти положение, но при этом мы окажемся под перекрестным огнем.
Еще хуже было то, что в одной из этих машин находился адмирал М., начальник вышестоящего штаба Объединенного командования специальных операций. Он напросился на задание, и его присутствие обеспечивало дополнительный уровень стресса. Меньше всего мне хотелось, чтобы в узких улочках разгорелась перестрелка, а на колонну обрушился весь город.
Четырехдверный седан BMW не был бронированным, и не имел пуленепробиваемых стекол. Это была обычная модель 321i, которую можно купить на любой американской барахолке, и что бы вам ни говорил Голливуд, тяжелая пуля от автомата Калашникова калибра 7,62×39-мм пробивает дверь автомобиля и все, что находится внутри. Более того, прохождение пуль через стекло и сталь увеличивает количество осколков, разлетающихся по салону.
Подъехать к блокпосту в Фаллудже — это вам не шутка. Семью месяцами ранее четверо вооруженных американских гражданских подрядчиков, работавших на компанию «Блэкуотер», были вытащены из машины, избиты и сожжены. В ужасающей сцене, напоминающей Могадишо в октябре 1993 года, их обугленные тела протащили по улицам, а затем повесили на мосту через реку Евфрат.
Фотографии этого зверства были распространены среди новостных агентств, вызвав возмущение в Соединенных Штатах. Когда я услышал об этом, то сразу же вспомнил Сомали. Я знал, что подобное варварство, связанное с обезглавливанием, сожжением и осквернением тел — это часть плана террористов, направленного на достижение известности и публичности. Но это также вызывало у таких парней, как я, желание ответить насилием на насилие.