Взятые вместе, все исследования показывают, что именно эти физиологические и биологические причины лежат в основе ПТС. И что связанные с ним проблемы психического здоровья — такие как гнев, депрессия и тревога — а также некоторые физические проявления, такие как бессонница и усталость, вызваны этими биологическими дисбалансами, которые, в свою очередь, вызваны стрессом.
Представьте себе, сколько кортизола и адреналина проходит через организм солдата, участвующего в боевых действиях, особенно выполняющего несколько боевых задач ежедневно на протяжении недель и месяцев. На индивидуальном уровне кортизол и адреналин поддерживали меня во время битвы за Могадишо, — в Ираке каждый раз, когда мы получали вызов на очередное задание, каждый раз, когда мы выкатывались из «Зеленой зоны», пинали двери, участвовали в перестрелках, я и мои ребята работали не только на «Рип Итсе» и таблетках, но и на кортизоле и адреналине.
Понимание физиологических и биологических причин посттравматического стресса снимает с него клеймо психического заболевания. Кроме того, если наличие высокого уровня этих гормонов можно будет определить с помощью тестирования, это может привести к более ранней и точной диагностике ПТС. Что, в свою очередь, может привести к более раннему и эффективному лечению, прежде чем оно разрушит жизнь, а также сохранить боеготовность и здоровье наших солдат.
Когда мы начинали работу с фондом «Все под контролем», уже существовал целый ряд замечательных организаций, помогающих ветеранам Сил специальных операций, таких как «Сердце воина», занимающаяся реабилитацией ветеранов спецназа и сотрудников экстренных служб, и фонд тактической группы «Даггер», помогающая раненым, больным и пострадавшим ветеранам Сил специальных операций. Были группы, которые организовывали охоту и рыбалку, чтобы ветераны могли побыть на природе, и другие, которые способствовали исцелению через художественное самовыражение.
Каждая из них служила своей цели, и что самое приятное — это сплоченная группа, объединенная одной целью: помочь ветеранам спецназа. Нам не хотелось повторять то, что делали они, но считали, что есть и другие потребности, которые мы можем удовлетворить. Одной из них была поддержка супругов, близких и семей ветеранов с посттравматическим стрессом.
Когда Джен общалась с супругами и близкими ветеранов спецназа, она узнавала истории, которые были очень похожи на ее собственные. Изоляция и страх любить кого-то, бояться его, разделять тревогу и депрессию своего воина. Недоумение по поводу того, что случилось с мужчиной, за которого они вышли замуж и который ушел на войну, а вернулся совершенно другим человеком. Разочарование от того, что они не могут помочь или успокоить бурю, пока она снова не вышла из-под контроля. Непреодолимая грусть от того, что человек, которого вы любите больше всего на свете, переживает такие муки и боль. Страх, что однажды он решит, что это уже слишком.
Джен знала, как реагировать, ведь она прошла через все это вместе со мной. Продолжая принимать звонки от ветеранов, от их жен и подруг, она поняла, что среди всех групп, помогающих воинам, не так много ресурсов и поддержки для женщин. А ведь во многом именно на них выпадает основная тяжесть ПТС. Именно им приходится мириться с гневом, отстраненностью, пьянством, бабством и, что бывает слишком часто, насилием.
Здорово, что существует группа, которая берет ветеранов, страдающих посттравматическим стрессом, на охоту, но кто платил за то, чтобы жена могла уехать и отдохнуть от травмы, полученной от жизни с носителем ПТС? Кто поможет такой женщине, как Регина, разобраться с демонами мужа и не поддаться своим собственным? Кто поможет ей и ее детям, когда он бушует во всю мощь своих легких и ломает вещи?
Идеальным примером того, что для семей военнослужащих нужно было что-то делать, стал наш друг Тедди Л., бывший оператор спецназа, который был с нами в машине в тот день, когда я подумывал о самоубийстве. Большой и милый деревенский парень, он был моим собутыльником в те мрачные дни, еще до того, как я встретил Джен. Он был такой же алкоголик, как и я.
Я знал, что у Тедди есть свои демоны, но в те времена мы о них не говорили, похоронив их в потоке выпивки и вечеринок.
После того как я женился и переехал в Сент-Луис, Тедди устроился на работу в Фейетвилле, и мы больше не виделись. Иногда я звонил ему, и он казался каким-то не таким, но я не мог понять, в чем дело.
Джен и Тедди тоже подружились, но когда мы приезжали в Фейетвилл, он всегда находил предлог, чтобы не видеться с нами, что на него было не похоже.