Не то, чтобы Том ожидал неминуемой террористической атаки на Бемисон-стрит. Как он ей сказал, разумом ты понимаешь, что для людей, живущих в Штатах, опасность минимальна; однако нельзя прослужить двадцать лет в качестве специалиста в оперативном отряде спецназа, известном как «Подразделение», и не выработать укоренившихся привычек выживания. Чаще всего Том даже не осознавал, что делает это, пока женщина не махала рукой перед его лицом и не требовала, чтобы он действительно смотрел в глаза, пока она говорит.
Джен считала, что повышенная бдительность и постоянная оценка угроз — это своего рода мышечная память. Что-то вроде его прославленной способности двигаться и стрелять со сверхъестественной точностью или действовать спокойно и уверенно, независимо от хаоса ситуации. Эти черты были привиты ему бесчисленными часами неустанных тренировок, которые затем были подкреплены тысячами реальных боевых задач, в которых он принимал участие и, как правило, возглавлял, причем большинство из них было связано с ведением ближнего огневого боя в Ираке и других горячих точках по всему миру. Улица за улицей, дом за домом, комната за комнатой — там, где самые трудные уроки писались кровью, и забывались не скоро.
Джен понимала, что именно эта постоянная настороженность помогла Тому и его людям выжить на переполненных опасностями улицах, начиная с Могадишо и заканчивая Багдадом и многими другими местами в промежутке между ними. Но эти же качества подорвали стабильность трех его предыдущих браков и, к сожалению, сделали его чужим для сына, семьи и слишком многих бывших друзей.
Некоторые из влияний, которые оказала на него его армейская жизнь, были малозаметны. Обученный выполнять задания по ночам, Том не смог вернуться к нормальному режиму сна, а в моменты, когда удавалось уснуть, его мучили кошмары. Днем громкие звуки заставляли его пригибаться. Невинно припаркованная на обочине улицы машина могла показаться ему потенциальной бомбой на дороге, и он избегал ее. Слишком быстрое приближение человека могло заставить его в мгновение ока перейти из расслабленного состояния в состояние повышенной готовности.
В дополнение к душевному багажу, после взрывов и операций по восстановлению у Тома болели шея и спина. Иногда приступы были такие, что их трудно было объяснить или диагностировать, но боль была сильной и неумолимой.
На момент того приятного дня в Сент-Луисе Том уже три года как покинул Подразделение. Он зарабатывал на жизнь, работая на компанию, которая по контракту с Министерством обороны готовила к войне новое поколение спецназовцев, а также выполняя более унизительную работу для фирмы развлечений, обучавшей гражданских «коммандос» убивать «зомби» из пейнтбольного оружия. Но он все еще жил в порочном кругу алкоголя, антидепрессантов, обезболивающих и снотворных препаратов, которые стали неотъемлемой частью его жизни в армии и которые Администрация по делам ветеранов теперь раздавала ему их, как конфеты на Хэллоуин, чтобы притупить физическую боль и затуманить воспоминания о том, что он видел и делал.
Том и Джен познакомились за несколько месяцев до этого, когда кино- и фотокомпания, которой она владела вместе с мужем, была нанята фирмой, на которую работал Том для создания учебных видеороликов для военных, а также рекламного ролика.
В мае этого года Джен приехала из Сент-Луиса в Индиану, чтобы встретиться с владельцем компании и познакомиться с некоторыми людьми, с которыми ей предстояло работать. Одним из них был Том Саттерли, которого ей представили как «легенду спецназа» — не только в Подразделении, но и во всем сообществе Сил специальных операций, где царит конкуренция и эгоизм.
Чего бы она ни ожидала увидеть, но с первого взгляда он ее не впечатлил. Рост Тома составлял пять футов десять дюймов, он был полноват, чуть с брюшком; его широкое румяное лицо раздулось от алкоголя и тяжелой жизни. Он был далеко не тем «суперсолдатом», которого она представляла себе, исходя из того немногого, что знала о Подразделении. Когда они встретились, Том почти не обратил на нее внимания, лишь пробурчал несколько ворчливых слов, после чего покинул встречу, как только появилась такая возможность.
Далеко не сразу после начала работы Джен поняла, что ее первое впечатление о Томе было обманчивым. Хотя он редко с ней разговаривал, она заметила, как он мгновенно завоевывает внимание всех, включая других бывших операторов, работавших с ним на съемочной площадке. Он не повышал голос и не предъявлял никаких требований; просто, когда он что-то говорил, люди слушали, и задания выполнялись немедленно. Если во время обсуждения кто-то отвлекался на посторонний разговор, достаточно было взгляда, чтобы его прекратить.