Когда машины начали выкатываться из осиного гнезда, их продолжали обстреливать на каждом перекрестке и, казалось, из каждого окна, дверного проема и с крыши. Я с ужасом наблюдал, как на уровне лица в «пулестойких» окнах появляется паутина трещин от попаданий, и задавался вопросом, сколько еще попаданий мы сможем выдержать, прежде чем стекло рассыплется.
В то же самое время все, кто еще был на это способен, стреляли из окон и через открытую заднюю дверь. Мы стреляли независимо от того, видели мы цель или нет. Бой в городской местности был опасен даже при самых благоприятных обстоятельствах; из-за эха и рикошетов практически невозможно прикрыть каждую потенциальную угрозу или даже определить, откуда стреляют, а в данном случае выстрелы все равно шли со всех сторон.
К тому же в этой свалке, гражданские лица смешивались с боевиками. Это был полный хаос. Все, что мы могли сделать, пробиваясь по улицам Могадишо, — это вести огонь на подавление во всех направлениях, чтобы противник не чувствовал себя в достаточной безопасности и не выставлял себя напоказ, чтобы иметь возможность стрелять более точно.
Через несколько кварталов после начала эвакуации «Хаммеры» подъехали к перекрестку, где дорога была перекрыта горящими шинами. Над заграждениями работали безоружные сомалийцы; они знали об американских правилах ведения боя и были уверены, что в них не будут стрелять. Тем временем их товарищи, вооруженные АК-47 и РПГ, вели огонь издалека.
Водитель «Хаммера» начал снижать скорость.
— Не останавливайся и не сворачивай! — крикнул я, перекрывая грохот летящих над головой гранат, разрывающихся у зданий и звон пуль, попадающих в машину. Теперь я знал, что означают шины, которые я раньше видел с воздуха, — люди возле заграждений пытаются загнать нас в ловушки.
Водитель нажал на педаль газа, и все две с половиной тонны «Хаммера» врезались в баррикаду, разбрасывая горящие шины и удивленных сомалийцев. Подобное повторилось еще несколько раз, пока мы ехали по дороге, а враг продолжал пытаться заманить нас в смертельные ловушки. Каждая стена каждого здания песочного цвета была испещрена пулями и выстрелами из РПГ, к обычному прогорклому воздуху Могадишо примешивался едкий запах горящей резины.
Где-то на обратном пути «Хаммер», в котором я ехал, отделился от остальных, но все, что нас оставалось делать, — это двигаться дальше.
Тем временем его пассажиры продолжали стрелять в любого появившегося сомалийца. Некоторые из боевиков, приближаясь, клали оружие на землю и притворялись мирными жителями, но затем снова поднимали его и начинали стрелять, когда американцы подходили близко. Поэтому мы быстро распознали эту уловку и обращались с каждым, кто ее использовал, как с представлявшим для нас потенциальную угрозу.
Спустя, казалось, целую вечность, когда мы пересекали широкий бульвар, звуки автоматных выстрелов и гранат стали раздаваться все дальше. В этот момент мой друг Джейк крикнул мне, чтобы я прекратил стрельбу. Мы только что проехали улицу 21-го октября, где проходила демаркационная линия между кланом Айдида, с которым мы сражались, и дружественным кланом.
Измотанный и работающий на чистом адреналине, я не сразу понял, что сомалийцы, которых я сейчас видел, не носят оружия и в нас не стреляют. На самом деле они выглядели так, будто только что выползли из постели, растерянные и измотанные после ночи, проведенной под звуки битвы, бушевавшей всего в нескольких кварталах от нас.
Без звуков войны пассажиры испытывали чувство облегчения. Это было не то же самое, что команда «Все под контролем», подаваемая по завершении задачи. Хотя мы и не были в безопасности, чтобы ослабить бдительность, мы все же находились достаточно близко к базе, чтобы понять, что надвигавшаяся опасность миновала.
Перестав целиться из своей винтовки M4, я по-прежнему оставался бдительным и настороженным, но с растущим чувством безопасности и осознанием того, что мне удастся выбраться живым.
Однако вскоре и выжившие, и спасатели столкнулись с еще одной неудачей. Согласно первоначальному плану, после того как мы зачистим объекты возле отеля «Олимпик» и места крушения № 1, операторы Подразделения и рейнджеры должны были вернуться в аэропорт. Но когда все пошло наперекосяк, новый план, разработанный в Центре боевого управления, предусматривал эвакуацию всех с мест крушения № 1 и № 2 и доставку нас на «пакистанский стадион», названный так его обитателями, принявшими его у пакистанцев, когда те оказывали помощь во время операции «Возрождение надежды». Стадион находился ближе к зоне поражения, и в обычных условиях был безопасным и легкодоступным местом. Оттуда нас отправили бы обратно вдоль побережья в аэропорт.