Хотя я не был единственным ветераном боевых действий, поскольку большинство операторов уже побывало в Афганистане и Ираке, никто из специалистов группы не испытывал ничего подобного Могадишо — ни по количеству врагов, ни по продолжительности атак, ни по огневой мощи, брошенной против них. Ветераны битвы за Могадишо прониклись друг к другу особой любовью, которая может быть только у воинов, прошедших через подобное вместе.
Третьего октября, как и каждый год в годовщину битвы за Могадишо, был поднят тост за павших. Независимо от того, где мы находились, кто-то согласовывал время и место, чтобы позвонить, и те из нас, кто мог добраться до мобильного телефона или компьютера, поднимали бокал в память о тех, кто отдал все свои силы. Затем те, кто мог собраться в определенном месте, обычно пили до глубокой ночи, рассказывая истории, пока не отключались. Встречи ветеранов были для меня своего рода терапией. Они поддерживали меня и служили напоминанием о реальности того, что может случиться с каждым из нас.
Незадолго до нашей отправки я вылетел в Ирак, чтобы ознакомиться с обстановкой и местностью. Бóльшую часть времени я проводил со своим приятелем Уиллом, который был командиром отряда. Он вспоминал, что, когда американские военные впервые прибыли в Багдад, к ним относились как к героям. Все выглядело как «Джон Уэйн» и «Мы любим вас, президент Буш», а американские солдаты бросали конфеты счастливым, улыбающимся детям, которые бежали рядом с колоннами или с радостью отправлялись на «прогулки» с пешими патрулями.
Однако спустя шесть месяцев отношение к происходящему изменилось. В городах, инфраструктура которых была разрушена бомбами и ракетами коалиции, по-прежнему не было ни надежного электричества, ни водопровода. Террористы-смертники, взрывающие на рынках автомобили и самодельные взрывные устройства (СВУ), установленные вдоль дорог, привнесли в местную жизнь новый уровень насилия. В некоторых районах дети не осмеливались бегать рядом с патрулями, которые являлись ходячими мишенями.
Некоторые жители продолжали надеяться, что Соединенные Штаты в конце концов принесут мир, стабильность и процветание. Однако другие все больше разочаровывались и видели в американских войсках не освободителей, а оккупантов. А самые худшие из них активно пытались убить американских солдат и разрушить доверие между местными жителями и американскими войсками.
Вскоре после падения крайне централизованного авторитарного режима Саддама американские военные, включая Подразделение, столкнулись с повстанцами, которых финансировали и направляли бывшие члены режима, а также другие группы, находившиеся под влиянием Ирана.
Внезапный крах режима породил вакуум власти, что привело к многонедельным грабежам и другой преступной деятельности, с которой американские войска оказались не в состоянии справиться. Им пришлось сражаться не только с повстанцами, но и с преступными группировками, которые не являлись частью скоординированного сопротивления, а действовали ради денег. В том числе похищали членов семей государственных и коммерческих деятелей, что требовало от операторов Подразделения проведения спасательных операций.
Однако больше всего проблем им доставляли повстанцы. Соединенные Штаты распустили иракские вооруженные силы, что, возможно, стало самой большой ошибкой войны. Вместо того чтобы искоренить сторонников Саддама в иракской командной структуре, сохранив при этом костяк офицеров и солдат для обеспечения безопасности, американская политика привела к тому, что армия растворилась среди населения, прихватив с собой оружие и навыки. На долгие годы они стали основой повстанческого движения, а также обеспечили военным опытом террористические группировки.
Однако это были серьезные вопросы управления, которые выходили за рамки компетенции воинов Подразделения, которым приходилось выполнять приказы и устранять проблемы, созданные другими, в том числе захватывать или, если необходимо, ликвидировать представителей режима и бывших высокопоставленных военных, которые скрывались и способствовали развитию повстанческого движения.
Такова была обстановка в октябре, когда я со своим отрядом вернулся в Багдад, а также в Рамади и Фаллуджу, которые были основными зонами ответственности нашего отряда. Мы базировались в «Зеленой зоне», бывшей штаб-квартирой сменявших друг друга иракских режимов, местом расположения роскошных дворцов Саддама, а теперь — штаб-квартирой Временной коалиционной администрации (ВКА) и временного иракского правительства.
Зеленая зона — это почти десять квадратных километров территории, с двух сторон омываемой рекой Тигр; остальная часть окружена бетонными стенами и заборами из колючей проволоки, доступ к которым возможен лишь через несколько пропускных пунктов. Помимо правительственных объектов, это была военная база коалиционных сил с лагерями для регулярной армии и других вспомогательных подразделений, вертолетными эскадрильями и подразделениями бронетехники. Местность постоянно оглашалась шквалом звуков прилетающих и улетающих вертолетов, танков и другой бронетехники, ревущей, как металлические динозавры, регулярных войск и морской пехоты, проводящих учения, и операторов, стреляющих на полигоне, оттачивая свое мастерство.