Максимилиан заказал что-то, но Дели не интересовалась, что именно, так как совершенно не разбиралась в китайской кухне. Единственно, она категорически отказалась есть каких-то насекомых, поджаренных с луком и залитых грибным соусом, что ей с улыбкой предложил Максимилиан, вычитав в меню. Дели также отказалась от рисовой водки, и вообще от спиртных напитков. А Максимилиан, услышав от официанта, что английского пива нет, немного расстроился и решил заказать французское шампанское, а себе немного виски.
Когда шампанское было разлито не слишком умелой рукой китайца, Максимилиан попросил официанта удалиться и, подняв бокал, слегка сощурившись, проворковал нежным хрипловато-бархатистым голосом:
— За мою невесту… За мою жену… будущую.
Дели мгновенно покраснела и ответила, подняв бокал:
— За моего мужа.
Она немного отпила и поставила бокал на стол, увидев, что сейчас Максимилиан снова полезет целоваться, но он лишь приблизил лицо так, что его длинноватый нос чуть коснулся ее щеки, и прошептал:
— Я хочу… тебя здесь.
Дели почувствовала, что краснеет еще больше, но совсем не от шампанского.
— Безумный Макс! Здесь же нет дверей, — кивнула она на бамбуковые шторы, закрывавшие вход в кабинет.
— Ну и что! Неважно, — прошептал он.
— Нет, я не согласна. Я хочу есть, — сказала она и попробовала что-то подцепить из тарелки палочками для еды, но, так и не сумев ничего ухватить, отказалась от них, взяла вилку и быстро стала есть.
Максимилиан обиженно посопел и тоже принялся за еду.
Крабы, водоросли и рыба оказались достаточно вкусными.
Они выпили по второму бокалу шампанского. Дели раскраснелась и — как, она уже не помнила, — но он уговорил ее выпить немного виски. У Дели немного закружилась голова от выпитого, съеденного и от все еще курившегося в кадильнице дымка.
Дели хотела расспросить Максимилиана о Берте, но тот отвечал неохотно и безо всякого интереса. Как раз Берт познакомил Максимилиана, когда тот приехал в Мельбурн, с одним богатым пивоваром из ассоциации. Берт был с ним в дружеских отношениях, так как лепил его бюст, а также снимал посмертную маску с его тетушки.
Максимилиан несколько раз ездил с Бертом на ипподром, бывал в некоторых ресторанах и вместе с Бертом получал приглашения в самые аристократические дома Мельбурна. Вот и все, что Дели удалось узнать.
— Хватит про этого каменотеса! Ты завтра его увидишь и сама обо всем расспросишь, — недовольно сказал Максимилиан и, обхватив ее двумя руками вместе со спинкой стула, стал целовать шею и подбородок. Потом, не отпуская рук, стал опрокидывать стул Дели и потащил вместе со стулом к тахте.
Дели звонко смеялась и дрыгала ногами в воздухе:
— Не хочу… Не хочу! Безумный Макс! Безумный Макс!
Но он кинул ее на тахту и прервал ее смех и возмущенные вопли поцелуем.
В отель они добрались уже ближе к полуночи. Дели не знала, который час; она была пьяна, она не помнила, когда так была пьяна — всего лишь рюмка-другая виски, немного шампанского, дымок из кадильницы, поцелуи Максимилиана — и вот результат! Но она ни о чем не сожалела.
Смеясь, она запретила Максимилиану нести ее на руках вверх по лестнице, сама быстро забежала в номер и, рухнув на широкую мягкую кровать под балдахином мгновенно провалилась в сон.
4
Дели уже привыкла, что просыпалась раньше Максимилиана. Сегодня она проснулась с мыслью об этом Крайтоне: почему Максимилиан называл его художником, а в Национальной галерее он был известным скульптором, — ей захотелось разобраться в этом.
Дели вспомнила, как она вчера смеялась и как Максимилиан потащил ее к тахте.
Они тихонько вскочила с кровати, чтобы не будить Максимилиана, и, подбежав к окну, убедилась, что погода снова прекрасная.
«Значит, нужно пойти в Фицрой-парк, — подумала она. — А зачем? Зачем ей нужно в Фицрой-парк? А можно ведь и в Ботанический сад? Или, лучше всего, использовать время для покупок того, что необходимо для их путешествия на корабле в Англию? Ах вот оно что! — нужно посмотреть на скульптуру Берта Крайтона! Боже, да почему же нужно? Нужно, и все…» — подумала Дели, глядя на проезжающие по улице, сверкающие на солнце автомобили.
Она, не умываясь, подошла к шкафам и распахнула их. Как она и предполагала, ее ждало огорчение: ни одного вечернего платья, а то, что они купили в Маннуме, никак не подходило для приличного ресторана.