— Жаль, меня уже не будет в Мельбурне.
— Уверен, что вы и через два дня, и через два месяца никуда не поплывете, — воскликнул Берт и попытался взять ее за руку, но Дели отошла чуть в сторону.
Они шли довольно быстро к выходу из парка. Это Дели торопилась, а он, словно догоняя, шел за ней чуть сзади, и Дели чувствовала его жгучий взгляд на своей шее, на своей спине, и ей как можно скорее хотелось вырваться, выбежать из Фицрой-парка и расстаться с мистером Крайтоном.
— Я в юности читала «Фауста» Гёте, Мефистофель — это вы, вам не кажется? — полуобернувшись, бросила она на ходу.
— Ничуть, я противоположность Мефистофелю, он, как мне помнится, свел Фауста с Маргаритой, я же хочу вырвать вас из лап моего родственника, оставить вас для искусства…
— И для себя? — холодно усмехнулась Дели.
Берт остановился. Дели, почувствовав, что он не идет за ней следом, тоже остановилась и обернулась.
— Это уже как вы решите, все будет зависеть от вас, Дели, — развел он руками.
Дели пыталась как можно лучше разглядеть его лицо, но солнце било ей прямо в глаза, и она опустила вуаль. Его слова подействовали не на нее, ей даже начинало казаться, что он сейчас сказал ей все то, что она мучительно пыталась понять на протяжении последних дней. Берт с его роскошными кудрями, тонким бледным профилем и холеными руками по характеру казался ей полной противоположностью своей внешности: циничный, жестокий и коварный человек. Но его пыл, та внутренняя страсть, с которой он говорил, которой Дели более всего и поверила, чем-то трогали ее и даже, как это ни ужасно, были ей приятны и, более того, — этот пыл, это кажущееся искреннее сострадание к ней внушало Дели расположение.
Так они стояли на некотором расстоянии и молча смотрели друг на друга.
По дорожке между ними пробежали трое малышей, которые с воплями восторга тащили на бечевке маленького индонезийского воздушного змея, порхающего в воздухе и шелестящего разноцветным бумажным хвостом. Дели и Берт невольно проводили их взглядами.
— Почему бы нам не завести детей, я буду рад, Филадельфия, — сказал он без тени улыбки.
Дели несколько секунд не могла прийти в себя, потом с ней случился припадок истерического смеха. Смеясь, она пошла по дорожке вперед. Берт подбежал к ней и осторожно взял ее под локоть.
— Я рад, что развеселил вас, но я действительно буду не против.
— Я старше вас лет на десять, — смеясь, сказала она. — Как вы все-таки похожи на моего Гордона; у меня старший сын, Гордон, он такой же экзальтированный и ужасный!
— Я ничуть не ужасней Максимилиана, вот увидите, дорогая, — сказал он, чуть сжав ее локоть.
— Ах, не трогайте меня, — Дели дернула локтем, — вы пытаетесь разрушить все мои планы, но уверяю вас, это вам не удастся. Скажите, а в ресторане, вы тоже будете так себя вести?
— О нет, там я буду паинькой, увидите. Ну куда мы так спешим, до вечера еще уйма времени…
— Я спешу расстаться с вами, мне казалось, вы это прекрасно понимаете, — сказала она, улыбнувшись одними уголками губ.
— Пожалуйста, прошу, я вас уже давно дожидаюсь! — услышала Дели голос фотографа, перед которым топтался страус.
— Нет-нет, мы передумали фотографироваться, — быстро сказала Дели и собиралась пройти мимо, но Берт, сильно сжав локоть, заставил ее остановиться:
— Нет, почему же, давайте сфотографируемся на память. Вы уедете в Лондон, а у меня останется ваша фотография, а у вас — моя. Я не думаю, что на фотографии я буду выглядеть чудовищем с рогами и мефистофельской бородкой. Пожалуйста, Дели…
Дели на секунду заколебалась, но ее колебания прервал фотограф; он вскричал жалобным, блеющим голосом, размахивая в воздухе газетой и прижимая ее к груди:
— О, такая восхитительная пара! Я только вас жду, я давно бы уже ушел домой, но ведь вы же обещали мне, обещали! Это совсем недорого, ну пожалуйста, что вам стоит! Вы уезжаете в Англию и на память увезете этого чудесного страуса, у вас ведь в Англии не растут страусы, простите, не живут страусы?! Это будет восхитительная память! Умоляю вас!..
— Ну хорошо, если это недолго, — нехотя сказала Дели.
Фотограф чуть подпрыгнул и стал суетиться вокруг Дели и Берта. Она боязливо подошла к страусу и положила руку ему на шею, как просил фотограф, с другой стороны от Дели встал Берт, так что она оказалась между страусом и Бертом. Это наверное довольно глупо будет выглядеть на фотографии, но что делать.
Фотограф накинул на себя черную ткань, высунув из-под нее руку со вспышкой.
— Сейчас, одну секунду, сейчас вылетит птичка, пожалуйста, улыбайтесь, вот сейчас…