Берт, быстро договорившись на стоянке такси перед парком с шофером, наконец-то посадил Дели в машину, и она рассталась с ним.
В зеркальце над сиденьем шофера Дели видела, что он стоит, глядя вслед удалявшейся машине; его невысокая фигура в черной бархатной блузе с пятнами краски и с этюдником на плече показалась Дели худой, тщедушной и похожей на фигуру Адама. Нет, это только показалось…
Дели попросила шофера отвезти ее в супермаркет и какой-нибудь престижный салон дамской одежды. Она не слишком была огорчена, что ее белый костюм испорчен, в нем все равно нельзя было идти в ресторан. Она теперь захотела, страшно захотела именно вечернее платье. Это желание было таким же сильным, как когда-то, тысячу тысяч лет назад; ей очень хотелось впервые появиться на балу с поднятыми вверх, как у взрослых женщин, волосами.
Дели снова пыталась отогнать глупые мысли, что вечернее платье не для Максимилиана, а для него — Берта. Она убеждала себя, что все равно в дорогой ресторан не в чем идти — костюм испорчен, а больше совершенно не в чем.
Такси подъехало к салону «Элизабет Хофф», и Дели вышла из машины. Войдя в дорогой салон, пахнущий духами и мехом, она оказалась в окружении трех девушек, проворно предлагавших ей различные кремы, лосьоны, новые модели платьев из Парижа; но у Дели от этих навязчивых продавщиц мгновенно пропало желание что-либо примерять или смотреть: в ней вновь проснулось ее извечное презрение к вещам; она сказала, что ей нужно всего лишь вечернее платье, и ничего более. Ей наперебой стали выносить платья различных расцветок и фасонов. Дели рассеянно смотрела на них и отрицательно качала головой. Она почувствовала, что ей почти что все равно, в чем она будет, и остановилась на темно-синем шелковом платье с открытыми плечами, почти с декольте; оно было длинное, почти до пола, с разрезом сбоку. На лифе были пришиты какие-то мелкие тряпичные цветы, собранные в маленький букетик, но Дели решила, что оторвет его.
Она подумала, что нет никаких украшений на шее, и это к лучшему. Как ее ни уговаривали бойкие девушки примерить платье, она наотрез отказалась, сказав, что ей некогда, и попросила аккуратно сложить его в коробку. Когда платье укладывали, она заметила, что кладут еще что-то белое и длинное, это оказались перчатки из тончайшего шелка, до локтей. Дели внутренне усмехнулась и желала как можно скорее покинуть этот магазин. Все-таки она не привыкла к такому глупому и пустому времяпрепровождению, она никогда не будет похожа на Бесси, которая могла каждый день часами торчать в магазинах, примеряя шляпки, чулки и платья, Бесси, к которой Дели когда-то ревновала Адама…
Выйдя на улицу, она постояла минут пять в ожидании такси, машина подъехала и быстро домчала ее до «Королевы Виктории».
Максимилиана в номере не оказалось. Дели уже собралась было примерить платье, как он вошел, разгоряченный и радостный:
— Ну как ты, дорогая? У меня все отлично. Вы хорошо прогулялись?
— Да, Макс, замечательно, — сказала Дели.
— О, посмотри! Ты в чем-то испачкалась, — воскликнул он, приближаясь к Дели и разглядывая пятна на белой ткани.
У Дели мгновенно кровь хлынула к голове, сердце застучало барабанной дробью. «Только бы он не понял, только бы не понял; да нет, глупые страхи — просто краска, вот и все», — лихорадочно думала Дели.
— В самом деле… краска… Это… это, видимо…
— Это Берт тебя испачкал? Негодяй! Он с ног до головы был в краске, — говорил Максимилиан, улыбаясь.
— Скорее всего, видимо, задел меня этюдником, когда я садилась в такси, — недовольно сказала Дели и быстро убежала в спальню. — Не переживай, я купила кое-что получше, сейчас покажусь тебе, только ты не заходи, договорились?
— Хорошо, дорогая.
Забежав в спальню, Дели с лихорадочно колотящимся сердцем стала быстро переодеваться. Она с силой швырнула в шкаф выдавший ее костюм и дрожащими руками начала быстро натягивать скользкое шелковое платье, которое было, как ей говорили, ее размера. Натянув платье, она, чуть поколебавшись, решила надеть и перчатки и в этом наряде взглянула на себя в одно из зеркал — и оцепенела: перед ней в зеркале стояла роскошная дама, с чувственно полураскрытым ртом, бледными округлыми плечами, на которые падали волны густых волос, ярко-синие глаза двумя васильками сияли на бледном лице.
Сердцебиение понемногу утихло. Дели повернулась кругом, глядя на себя в зеркало: платье было в самую пору, все было бы просто потрясающе, но она казалась самой себе слишком чувственной — слишком алый рот, слишком синие глаза, слишком шелковое платье. Но Максимилиану это должно понравиться.