Увы, как он ни циничен, но прав, наверняка прав. Бракоразводный процесс может затянуться на годы: что ей делать в Англии, в чужой холодной стране? Зачем ей туда плыть? Зачем ей Максимилиан, когда… Когда рядом сидит Берт?! Нет, это безумие, Филадельфия, ты сходишь с ума, ты уже сошла с ума, потому сейчас чувствуешь к Берту симпатию! Нет, не просто симпатию, смешанную с ненавистью, — ты хочешь быть рядом с ним, сейчас и только с ним — с Бертом!
— А как вы отнесетесь к тому, если завтра я устрою прием в честь вашего отплытия? — спросил Берт у Максимилиана. — Пригласим Холлидея, еще кого ты хочешь из Ассоциации пивоваров. А у меня будет повод показать тебе и Филадельфии свои работы. Увы, я хвастлив, что делать. — Он помахал своими тонкими руками у себя перед носом, посверкав камнем кольца на мизинце, и обратился к Дели: — Ну, как вы смотрите на мое предложение?
— Не знаю, как Макс. Нам нужно сделать много покупок перед отъездом… — Она вопросительно посмотрела на Максимилиана.
— Если ближе к вечеру, то, я думаю, это вполне приемлемо, — ответил Максимилиан.
— Ну а если вы вернетесь из Лондона когда-нибудь, — он подчеркнул слово «когда-нибудь», и Дели поняла, что это он сделал специально для нее, — то уже вы должны пригласить меня к себе. Кстати, а где вы живете, Филадельфия, видимо, в Марри-Бридж? Ведь там произошла эта счастливая встреча, я не ошибаюсь?
— Нет, я нигде не живу, — сухо сказала Дели.
Он приглашает к себе в дом. Она будет у него — и это совершенно лишнее! Все лишнее, все, что она делает, все-все лишнее!
— Такого не может быть! — удивился Берт.
— У меня есть маленький-маленький домик на берегу реки, с красивым садом, но он пуст, там никто не живет Я живу на пароходе, который носит мое имя — «Филадельфия», так назвал пароход мой первый муж. И мы уже много лет путешествуем по рекам, и это мне нравится. Мне нравится свобода, — сделала она ударение на слове «свобода». — Мой первый муж действительно похоронен в Марри-Бридж, и этот городок мне стал очень близок…
— А вы знаете, что мне заказали бюст герцога Веллингтона какие-то дальние его родственники, которые непостижимым образом осели в Марри-Бридж и хотят видеть в городе бюст своего героя. Кстати, может быть, вы его и посмотрите у меня дома и, если я буду в Марри-Бридж — а мне все равно придется туда поехать, — может быть, вы мне подскажете: где в городе установить бюст, родственники наверняка предложат самое неудачное место.
— Это было бы возможно, если бы у нас уже не были заказаны билеты, верно, Максимилиан? — холодно сказала Дели.
— Через полгода, через год мы вернемся, тогда, Берт, Дели наверняка устроит тебе экскурсию по Марри-Бридж, — сказал Максимилиан.
— Тогда будет уже поздно, — вздохнул Берт и, задумавшись, покрутил пальцами прядь своих кудрей. — Вы говорите, пароход назван в вашу честь?
— Да, «Филадельфия», — ответила Дели, смутно чуя какой-то подвох в его словах.
— Плавучий дом, как это романтично! Просто потрясающе, — сказал Берт. — Вы действительно настоящий художник.
— Увы, теперь уже наверняка только в душе, — ответила она сухо и почувствовала вновь, как усиливается жар в груди, который поднимается все выше, так что в горле у нее першило и жгло, словно от перца.
Послышались звуки очередного фокстрота, медленного фокстрота, и Дели была рада отвернуть свое лицо от Берта и Максимилиана. Она боялась, что у нее даже шея от этого жара покраснела, так же как и щеки были сейчас наверняка пунцовыми.
Дели стала смотреть на танцующих.
— Максимилиан, разрешите пригласить мадам на танец? — И, не дожидаясь согласия, Берт поднялся.
Максимилиан покачал головой и посмотрел на Дели с улыбкой.
— Нет, я не могу. Я не умею… Эти модные танцы такие необычные, такие быстрые, — быстро заговорила Дели, не глядя на Берта.
— Ну я умоляю вас. Это же медленный танец, вы только посмотрите! — воскликнул он. — Обещаю, что за один танец я вас не украду…
— Дорогая, а почему бы не попробовать? Что делать, мода диктует свое. — Максимилиан погладил ее по белой шелковой перчатке.
— Хорошо, я попробую, — ответила Дели, чувствуя, что губы у нее дрожат.
Она быстро поднялась, хотела улыбнуться Берту, который предложил ей свою руку, но почувствовала сильное головокружение. Кровь прилила к голове, все перед глазами завертелось, стол поплыл вверх. Она увидела испуганные глаза Максимилиана.