Огден замолчал, но через несколько секунд продолжил:
— И вдруг ты спускаешься, лекарство мне колешь и в больницу со мной едешь. В общем, Мэгги, хотел я сказать тебе вот что… По всем правилам надо с матерью твоей сначала поговорить. Но я от тебя сначала хочу услышать. Пойдешь за меня замуж?
Мэг всегда выдерживала его взгляд. Но сейчас не могла, зажмурилась, прижалась к нему и выдохнула: «Да!» — целуя его в губы. Или он поцеловал? — она не видела.
Где-то поблизости прогуливались больные с родственниками. Но Огден и Мэг теперь были одни, только вдвоем.
Они говорили о своей — одной на двоих — жизни, листва кустов сирени скрывала их и шумела негромко, когда налетал ветер.
Ветер летел дальше, через город к лугам, рябил там гладь реки, катившей свои воды к дальним степям и городам и еще дальше — к океану.
4
Дели в глубине души была даже рада, что Мэг осталась в больнице. Она приобретет практику и еще раз подумает, стоит ли ей становиться именно медсестрой. Может быть, она все-таки поймет, какая это тяжелая и не слишком благодарная работа — сестра милосердия. Видеть постоянно кровь, раны, болезни; слышать стоны и жалобы престарелых больных — навряд ли все это может понравиться молоденькой девушке. У Мэг будет еще время подумать, и вдруг она, как и Алекс, решится попробовать поступить учиться на врача.
В Уэнтворте пароход загрузился мешками с удобрениями, и Дели все боялась, каждый час поглядывая на небо, как бы не пошел дождь и все мешки с удобрениями, лежавшие штабелями на палубе, не размокли. Но, как по заказу, погода стояла прекрасная, и все пять дней, пока они плыли по направлению к Хьюму, не было ни одного дождя.
В небольшом поселке возле Хьюма Дели избавилась от этих удобрений, и, так как никакого груза не было, «Филадельфия» быстро и легко, словно прогулочный катер, помчалась к Марри-Бридж.
Бренни был страшно недоволен.
— Ма! Уверяю, никакого груза мы там не найдем, надо плыть в Маннум, по пути забрав Мэг из больницы, — ворчал он в рулевой будке, когда Дели вошла туда, чтобы его сменить. Бренни стоял как вкопанный, словно прирос к штурвалу. Казалось, ни за что в жизни он не выпустит его из рук и более не доверит Филадельфии.
— Бренни, я и сама это не хуже тебя понимаю… Ты что, не будешь спать круглые сутки, и мне, может быть, уйти?
— Ма, если понимаешь, тогда я не понимаю — зачем в Марри-Бридж?
— Я хочу сходить на… могилу Брентона, — сказала Дели и до боли закусила губу. Она солгала и не солгала одновременно. Да, конечно, нужно посмотреть на надгробную плиту, нужно попросить смотрителя кладбища, чтобы он непременно раз в неделю сметал листья с надгробия и расчищал дорожки — Дели не хотела, чтобы у Брентона было не прибрано, словно он забыт всеми и у него нет ни детей, ни родственников… Но, во-первых, она хотела, хотела и боялась одновременно, сходить на почту…
Теперь у каждого поселка, где они останавливались, или глядя на проплывающий за бортом парохода маленький городок на берегу реки Дели внутренне содрогалась, сразу же вспоминая о своем бегстве. Ей стало казаться, что и в Хьюме и в Уэнтворте ее может подстерегать Максимилиан, который легко мог узнать, где они находятся. Но, несмотря на то что она боялась, что, как только они подплывут к Марри-Бридж, она сразу же увидит на берегу Максимилиана, — она все-таки вела «Филадельфию» туда.