— Пахнет словно вечером на реке, правда, Макс?
— Да, пахнет землей, — согласился он.
— Вот прошу взглянуть сюда, — радостно воскликнул Берт и, подбежав в небольшой китайской ширме, стоявшей недалеко от дверей, отодвинул ее. За ширмой была гипсовая скульптура двух вакханок с венками на головах и пляшущего между ними кудрявого, словно Берт, рогатого сатира.
Дели пригляделась и чуть не ахнула, в сатире она узнала черты Берта.
— Вы меня так же хотите отобразить? — воскликнула она.
— Нет. — Берт рассмеялся. — Но, признаюсь, неплохо было бы, если бы рядом с этим веселым созданием появились и вы — в качестве вакханки.
— Ни за что на свете! — воскликнула Дели.
— Да, это уже лишнее, — сказал Максимилиан, поморщившись.
— Вот я и не предлагаю. Пусть будет простой, скромный бюст милой Филадельфии, пусть он будет еще одним маленьким сувениром, или нет — лучше пусть это будет моим подарком к вашему бракосочетанию. А то мне придется ломать голову, что вам подарить…
— Я не против, дорогая, если это не займет слишком много времени, — сказал Максимилиан.
— Не знаю, подумаю, — сказала Дели Максимилиану и взяла его под руку. — Как ты себя чувствуешь? Ты держался за сердце, я видела.
— Прекрасно. Перестань, пожалуйста, напоминать мне про какое-то там сердце! А абсолютно здоров, просто мне нужно пить лекарства, вот и все, — недовольно ответил Максимилиан.
— Совсем забыл, вот что значит жажда похвалы… Что вы заказываете на обед?! — Берт подбежал к большой тяжелой бархатной шторе, слегка заляпанной белыми гипсовыми пятнами, и резко отдернул ее.
Дели увидела доселе прятавшуюся за занавесом огромную, просто бескрайнюю, кровать в многочисленных подушках с кистями, небрежно застеленную несколькими разноцветными шелковыми покрывалами с лотосами, павлинами и китайскими пионами. Рядом с кроватью стояло несколько постаментов с маленькими статуэтками под стеклянными колпаками, а на стене, в массивных рамках, висели какие-то карандашные рисунки под стеклом. На маленьком столике стоял черный телефон, трубка которого была обмотана грязной, заляпанной краской тряпкой.
Берт схватил трубку и, набрав номер, спросил:
— Так что вы заказываете, может быть, черепаховый суп?
— Так вот она — святая святых вашей мастерской! — воскликнула Дели.
— Да, когда я работаю, я почти не выхожу из мастерской, сплю здесь же и ем тоже здесь. Ну вы же понимаете — творчество, Филадельфия, экстаз, так сказать…
— Я почти не голоден, Дели, — сказал Максимилиан. — Мне какие-нибудь салаты и без капельки жира; что делать, врачи велят.
— Значит, черепаховый суп? — снова спросил Берт, прикрывая телефонную трубку ладонью.
— Нет, обыкновенный гороховый, и лучше протертый, — сказала Дели. — И можно немного баранины. Вот и все.
— Как скажете, — пожал плечами Берт и стал заказывать по телефону обед.
А Дели принялась разглядывать рисунки под стеклом. Бумага была желтоватая, похоже, они были старинными.
Когда Берт положил телефонную трубку, Дели спросила:
— Я просто потрясена, это, кажется, Леонардо, или я ошибаюсь?
— О, увы, это всего лишь Броуверт, 1623 год или около того, на Леонардо у меня бы на хватило денег.
— Да, линия неплохая, — сказала Дели. — Но, признаюсь, я даже не слышала про такого…
— Ну вы как Макс, Филадельфия! В Европе сейчас он очень популярен. Эти рисунки я купил за сумасшедшие деньги.
— А на статуэтки можно взглянуть.
Дели приблизилась к стеклянным колпакам и стала разглядывать маленькие статуэтки из кости, нефрита и дерева. Они, похоже, были китайскими или японскими: очень тонкой работы маленькие птички, сидящие на больших цветах, похожих на маки, — эта статуэтка была вырезана из желтоватой кости; нефритовый дракон, стоящий на хвосте и держащий в своих когтистых лапах девушку в кимоно; сидящий пузатый человек с огромными ушами, свисающими с плеч, видимо, это какой-то будда или мифический персонаж, она точно не могла определить. Маленькое карликовое деревце с мелкими цветами, сделанными из перламутровых раковин…
— Какая тонкая работа! — не могла не восхититься Дели. — Вот это мне действительно нравится…