— Ничего страшного. Не острее, чем твой язык, — сказала Дели, улыбнувшись, и вышла. Но тут же пожалела, что позволила себе эту колкость. Она покачала головой и пошла к Омару попробовать, что он там пытается готовить.
Губы у Мэг задрожали, она хотела улыбнуться Джесси, но улыбка не получилась.
— Спи, Джесси, — сказала Мэг отрывисто и выбежала из каюты. Она направилась к себе, сдерживая слезы, которые готовы были брызнуть, словно от запаха лука. Она хотела дать волю слезам, только запершись у себя.
Гордон переоделся в клетчатую рубашку и парусиновые брюки, он уже с минуту маялся возле своей двери, прислушиваясь: уснула она или в каюте еще находится Мэг? Но все было тихо. Удобно ли ему войти или постучать? А вдруг она уже уснула? Или в обмороке? Вот ведь незадача, теперь не знаешь, как себя чувствовать — героем или смущенным соседом Джесси, которой он сам же предложил завладеть своей каютой.
Гордон вздохнул и тихо постучал. Ответа не последовало, он, наверное, постучал слишком тихо. Он снова постучал, и раздался нежный ласковый голос, точно чайной ложечкой постучали по тончайшей фарфоровой чашке:
— Да…
Гордон приоткрыл дверь и увидел Джесси, стоявшую посреди каюты с накинутым на плечи полотенцем. Она смотрела на него с некоторой тревогой, видимо, она только что перебирала его книжки на столе, разглядывая убогую каюту, и не хотела, чтобы кто-то заметил ее любопытство.
— Тебя Джесси зовут? Я слышал… А я Гордон. Можно — Горди, так в детстве все звали… — сказал он и понял, что не знает, что говорить дальше.
— Я должна сказать тебе спасибо. Большое спасибо, Гордон. — Она произнесла это так нежно, высоким тоненьким голосом, что у Гордона перехватило в горле. Джесси говорила без малейшего акцента, который был у метисов-аборигенов.
Джесси слегка улыбнулась, и Гордону показалось, что она смутилась.
— Без тебя я бы утонула, — добавила она.
— Не думаю. А вот за шею хвататься не надо на воде. Иначе мы бы вместе ко дну пошли, — сказал Гордон отчего-то строго, даже сурово.
— Неужели? А я не помню. — Она слегка улыбнулась, и ее белые зубы так блеснули на смуглом лице, что Гордон невольно поддался ее улыбке и растянул свой рот, тоже улыбаясь, чтобы показать, что у него тоже белые и красивые зубы. — Я за все хваталась, — добавила она.
— Понимаю. А куда же ты плыла, просто купалась? Или, может быть, топилась?
— Нет, конечно, — рассмеялась она. — Я вообще-то направляюсь в Маннум…
— Пешком? Это же очень далеко!
— Конечно, я и решила сократить дорогу, переплыть реку и пойти напрямик.
— Вот совпадение! Мы как раз тоже направляемся в Маннум! — воскликнул Гордон, сам не понимая, от чего он пришел в такой восторг.
— Значит, мне вдвойне повезло, — снова улыбнулась она. — И жива осталась и… И кофе очень вкусный, — сказала она, показав глазами на чашку, из которой она немного отпила, кофе в чашке еще дымился на маленьком столике, сколоченном из ящиков из-под мыла.
— Вот мы тебя и доставим в целости, надеюсь, не утопим, — пошутил Гордон, но она не улыбнулась в ответ. — А что тебе в Маннуме нужно?
— Не знаю… Хочу найти работу. Я работала посудомойкой сначала на стройке. Потом у одного фермера, — сказала она и смутилась.
— А семья твоя где?
— О, мой дом очень далеко, родителей уже нет в живых… — Она вздохнула и опустила ресницы.
— Извини…
— Ничего. А это твоя каюта, Гордон?
— Да. Но теперь она твоя. — Он внимательно посмотрел в ее черные глаза.
Она снова опустила ресницы, на лице ее блуждала слабая полуулыбка. На вид ей было лет двадцать с небольшим. Гордона все подмывало спросить, есть ли у такой красавицы муж или хотя бы жених? Но он все не решался.
— А сколько это будет стоить? — тихо спросила она, все так же не поднимая своих длинных ресниц.
— Что? — не понял Гордон.
— Ну, сколько будет стоить проезд?
— О, недорого! А вот спасение дороже, — выпалил Гордон.
— Как понять? — Она наконец-то с изумлением посмотрела в его глаза.
— Ну, жизнь дороже, чем проезд на корабле, — сказал Гордон, сам удивляясь своим словам.
— Да-а, конечно, дороже… — протянула она.
И Гордон увидел, что Джесси не поняла, что он шутит, она восприняла его слова абсолютно серьезно.
— А у меня совсем нет денег…
— Плохо, — сказал он, продолжая свою игру. — Тогда придется заплатить поцелуем…
Ее ресницы снова взлетели, глаза расширились от удивления, а розовые губы с коричневым ободком — и этот коричневый ободок как раз и напоминал Гордону лук купидона, — ее губы раскрылись, словно в ожидании поцелуя, и ему показалось, что они затрепетали, словно были розовыми лепестками, которые треплет порыв ветра.