— Спасибо, Мэг, — сказала Дели тихо. — Если никто не против…
— Я — за! — сказал Алекс.
Бренни, жуя, молча поднял руку вверх. Дели перевела взгляд на Гордона, он сморщил нос и быстро сказал:
— А я что? Я тоже за…
— Совсем хороший господин, госпожа, я совсем очень одобряю, — оскалил свои зубы Омар.
— Ну, если даже Омар «совсем очень» одобряет, тогда мне ничего не остается, как сказать тебе, что я согласна. — Дели подняла бокал и взглянула в глаза Максимилиану. Они светились счастьем.
«Боже, а ведь влюблен как мальчишка… в его-то возрасте! Значит, это судьба», — подумала Дели и, подняв бокал, тоже встала рядом с Максимилианом.
Раздался тихий звон встретившихся бокалов, Максимилиан немного отпил вина и, поставив бокал на стол, обхватил Дели за талию и демонстративно, нимало не смущаясь многочисленных глаз, рванул Дели к себе, так что ее рука с бокалом дернулась и вино пролилось ему на рубашку. И его тонкие губы обожгли ее полураскрытый рот. Дели закрыла глаза, опять, как тогда, ее ноги оторвались от палубы и тело словно вспорхнуло над столом, Она чувствовала грудью глухие удары его сердца, слитые в единый такт с биением в ее груди, и сквозь гул бьющихся сердец до нее почему-то издали доносились сдавленные всхлипывания Мэг.
Все дальнейшее происходило словно во сне. Как бы это банально и глупо ни звучало, но у Дели перед глазами стелился легкий туман. Она кивала в ответ на поздравления детей, возгласы Омара и Джесси; ей уже было все равно, кто и как в действительности относится к этому событию.
Лишь только когда Максимилиан чересчур громко воскликнул, что они отпразднуют помолвку в Марри-Бридж, Дели немного пришла в себя.
«Но в Марри-Бридж на кладбище лежит Брентон! Нет! Это страшное, чудовищное кощунство — праздновать помолвку в его отеле, совсем неподалеку от кладбища! Помолвку?! С ним, которого в Лондоне ждет жена?! О, пусть будет что будет!..» — мгновенно пронеслось в голове у Дели.
— Нет, только не в Марри-Бридж! — воскликнула Дели, выбираясь из своего вязкого, сладкого тумана.
— Хорошо, где скажешь, дорогая, — ответил Максимилиан и серьезно посмотрел в ее испуганные глаза.
— Может быть, в Маннум? Очень скромно — мы выпьем шампанского, не более того, если ты хочешь, — как-то судорожно заговорила Дели. — Максимилиан, ты ведь понимаешь, что пока ты… — Она хотела сказать «Пока ты не разведен с Лилиан», но вовремя опомнилась и продолжила: — Пока мы не совсем свободны, ведь ты меня понимаешь?..
Максимилиан сощурил глаза и недовольно тряхнул головой:
— Понимаю.
— В кочегарку не пойду, предупреждаю, — быстро выпалил Алекс.
— Никто тебя не посылает, теперь очередь Гордона, — сказал Бренни. — Ма, так поднимать пары?
Дели вопросительно взглянула на Максимилиана, тот согласно моргнул глазами.
— Конечно, Бренни, то есть ты, наверное, устал уже, мой дорогой?
— Нет, ма, совсем не устал! До Маннума я буду за штурвалом, не вздумай даже заходить в рубку!
— А мистера Джойса ты пустишь, он с такой радостью сегодня подержался за штурвал, видимо, увидел его впервые в жизни, не так ли?
— О да, я был в полнейшем восторге. Если бы Бренни мне доверил, я бы с удовольствием покрутил эту штуку — восхитительное ощущение, наверное, управлять такой посудиной, простите, пароходиной, — сказал он улыбнувшись и сощурил на Дели глаза.
Дели рассмеялась.
— Ну, если хочешь, Бренни тебя обучит на шкипера, а я тебе подарю курительную трубку. Вот увидишь, не пройдет и полугода, как ты станешь настоящим речным капитаном, — сказала Дели.
Максимилиан расхохотался:
— Всю жизнь мечтал! Увидела бы меня моя жена… — смеясь, сказал он, по мгновенно осунувшемуся лицу Дели понял, что сказал не то.
Но, кажется, никто из присутствующих не воспринял всерьез эти слова, кроме Мэг.
До позднего вечера Дели плавала в окружавшем ее зыбком, неверном тумане. Она много смеялась, показывая Максимилиану пароход: они заглядывали в каюты Алекса, Бренни, Гордона, и везде Максимилиан приходил в негодование, видя почти голые стены и полное отсутствие комфорта, не говоря уже о предметах роскоши. А Дели убеждала его, что ее это никогда не интересовало; когда нет лишних безделушек и дорогих вещей — она чувствует себя гораздо свободнее, так как глаз начинает видеть красоту окружающего мира. Но ее доводы не убедили Максимилиана. Он сказал, что нужно будет купить его любимые турецкие оттоманки, какие стоят у него в лондонском доме; неплохо бы постелить везде пусть недорогие, но турецкие ковры на полу и на стенах в каютах. Дели шутя согласилась с ним и разрешила застелить коврами хоть всю палубу, но… Но после того, как он вернется из Лондона, после того, как произойдет развод.