Максимилиана и Дели тоже не было. Мэг ушла, как она говорила, посмотреть шелковые ткани для своего вышивания и разноцветные нитки. Лишь когда солнце стало садиться, прибежала счастливая Дели. Ее лицо за день покраснело от жаркого солнца. Они тут же с Максимилианом спустились в каюту. Удивительно, но Дели не терпелось примерить покупки.
Минут через двадцать появился наконец-то Омар, груженный двумя корзинами, доверху наполненными овощами, а вслед за ним шла Джесси. Гордон хотел броситься ей навстречу, но Джесси опередила его и сама, обогнав Омара, подбежала к нему и положила руки ему на грудь; глаза ее широко распахнулись, и Гордон услышал серебристый колокольчик ее голоса, который сейчас звучал несколько лукаво:
— Я виновата, прости меня.
— Ничего, я не сержусь, несмотря на то что вы слишком долго гуляли.
Джесси рассмеялась, прозвенев своим колокольчиком:
— Ты ревнуешь меня, а мне нравится, ужасно нравится!
Гордон нехотя улыбнулся:
— Ты не хочешь прогуляться по берегу?
— Хочу. Конечно, хочу… Видимо, за мной еще осталось несколько поцелуев?
— Да, еще много поцелуев. — Гордон провел пальцем по ее нежной щеке, но тут же перехватил взгляд Омара, который как раз приближался к ним, уже войдя на палубу; в его глазах горел огонь неприязни, даже ненависти к Гордону, и Гордон опустил руку.
— После обеда, — быстро шепнула Джесси и побежала вслед за Омаром на кухню.
На обед Омар не успел ничего приготовить, кроме обыкновенных салатов. Дели, проголодавшись, опустошила две больших тарелки с нарезанными овощами. Максимилиан один почти опустошил банку тушеного мяса; но зато было шампанское, которое они сегодня купили, настоящее, французское шампанское, от которого Дели чуть-чуть опьянела. Она была весела и так много смеялась за столом, что Джесси и Мэг тоже невольно подхватили ее заразительный смех и стали смеяться — сначала над акцентом Омара, потом над Гордоном, — шутя, конечно, намереваясь его женить на Джесси. Джесси тоже смеялась и отрицательно мотала головой. А Гордон мрачнел и краснел у всех на глазах, особенно ему не нравилось, что над ним смеется и Омар, который суетился вокруг стола, меняя тарелки.
Наконец Гордон не выдержал и, красный как рак, медленно поднялся из-за стола и пошел к левому борту, скрывшись за машиной, покрытой брезентом. Он стоял, глядя на темно-синюю воду за бортом, на которую легла густая тень от «Филадельфии», и ждал. Она должна была к нему подойти, он был в этом уверен!
Он раздраженно плюнул в воду, до него доносились раскаты смеха за столом, даже Максимилиан смеялся, наверное тоже над ним. Прошло минут пять, он услышал легкие шаги Джесси, она приближалась к нему.
Зайдя за брезент и никого не обнаружив, Джесси тихо прошептала:
— Гордон, где ты?
А он спрятался от нее за другой машиной, подглядывая сквозь дырку в брезенте, что она будет делать. Джесси постояла на месте, оглядываясь по сторонам, затем прошептала более громко:
— Я могу и передумать.
Гордон бросился к ней, обнял и нашел ее губы, еще пахнущие шампанским и острым перцем:
— Пойдем скорей!
— Куда?
— Я не знаю… Жди меня здесь.
И Гордон исчез в полутьме. Он бросился в кладовую, отыскал там бутылку какого-то дешевого вина, в темноте даже не разобрал какое, и, засунув его за пояс брюк, быстро и так же бесшумно вернулся к Джесси. Его опасения были напрасны, она послушно ждала на том же месте. Он протянул ей руку, она нежно вручила ему свою маленькую ладонь, и Гордон быстро потащил ее вокруг рубки. К счастью, в полутьме за стоявшими на палубе почти вплотную к друг к другу машинами, накрытыми сверху брезентом, они незаметно для сидящих за столом пробрались к маленькому трапу, перекинутому на деревянную пристань.
Гордон быстро, чуть скрипнув досками, пробежал по узкому трапу на пристань, а за ним нехотя и боязливо, прямо в его объятия, сбежала Джесси. Кажется, они остались незамеченными.
— Нам не стоит далеко удаляться, Гордон…
— Полностью с тобой согласен. Однако для обещанного поцелуя открытая пристань — не совсем подходящее место, не так ли?
Джесси хмыкнула и неопределенно покачала головой.